Ты (не) для меня

Она раздвигает свои ярко-красные губы в улыбке, которую проще назвать оскалом. Еще чуть-чуть – и вылезет раздвоенный язык. Но это уже галлюцинации. Или моя буйная фантазия, которую до сих пор волнуют совсем другие картинки. Те, на которых только я и кошечка в белом купальнике. И никого лишнего!

– А с каких это пор в элитных заведениях охранники выставляют клиентов, готовых платить в три раза больше, чем просят? Я бы, на месте хозяина этого борделя, выгнал всех нафиг отсюда. И вас, дамочка, в первую очередь!

Ну, глупо было бы ждать, что эта дамочка сразу так и сдастся. В ней все говорило: будет сражаться. Даже под страхом увольнения.

– Вы, милейший, адрес попутали. У нас – не бордель. И за такие оскорбления можно и по лицу схлопотать.

Охранники за ее спиной не моргнули даже. Но что-то в их рожах подсказывало: не врет мадам.

– Это угроза?

– Это предупреждение. У нас, вы знаете, очень часто клиенты спотыкаются. Падают. И все такие неуклюжие, представьте себе, – все время носы ломают. У вас такое лицо симпатичное, жалко будет, если оно тоже испортится…

– Я вчера заплатил за девочку. Она танцевала. А сегодня вы тут все внезапно сбрендили и застыдились? Нечаянно протрезвели? Может, немного хлебнете, чего-нибудь покрепче, и снова вспомните, чем тут надо заниматься?

– Ты заплатил не за ДЕВОЧКУ, а за ее время. Которое она любезно согласилась потратить на приватный танец. Разницу замечаешь, дядя?

– Я хочу еще один танец. В тройном размере плачу. В чем проблема? У вас инфляция еще жестче? Может, надо в десятикратном?

– Ты вчера эту девочку подставил, нарушив правила. И ее заставил нарушить.

– Это какие же, интересно? – Что-то вспомнилось такое, случайное, на устах кошечки… Она же говорила «нельзя», но я не слушал. Думал, играет…

– У нас запрещены любые физические контакты с танцовщицами. На камерах все было видно. Ты нарушил, наказана – она.

Твою ж мать! Гребаная провинция! Как будто в монастырь попал…

– Поставили в угол, на горох? Или что еще пожестче придумали?

– Нет. Она теперь без зарплаты. И еще месяц будет отрабатывать штраф.

Как обухом по голове долбанула. Мощно так.

– Повтори-ка еще раз? Мне послышалось?

– Нет. У нас все строго. И чтобы никакие скунсы, вроде тебя, не искали здесь проституток, девочки должны вести себя по правилам. Контактов с клиентами быть не должно. – Ее бровь надменно поднимается. Завуч в школе, вот на кого она похожа. И на змею заодно.

– И за контакты вы их оставляете без денег?

В целом, похрен на эти правила. Меня это не касается – если думают, что девочки не шабашат за порогом, то сами дураки. Но, мать твою! Это же я кошечку, выходит, подставил?

– Один такой штраф – и все очень хорошо запоминают, что правила нарушать нельзя. Не только та, которую наказали.

– Сколько она должна?

– Это не ваше дело. Мы разберемся сами.

– Я хочу оплатить. Это был мой косяк. Девочка не виновата.

– Она все равно не будет сегодня танцевать для вас. Можете не напрягаться так.

– Да причем здесь танец? – Злость накатывает. Адреналина уже нисколько не осталось. И возбуждение куда-то пропало тоже. Только злоба. Причем – на самого себя. – Сколько нужно отдать, чтобы она не пострадала больше?

Она называет сумму. Смешную, по моим понятиям.

– Серьезно? Я же больше сегодня предлагал. Могли взять сразу и не париться. Что за цирк, я не понимаю?

– Платите больше. Будем считать, что это компенсация за ее моральный ущерб.

– Она ее получит?

– Обязательно.

– Как я могу проверить?

– Никак.

– Издеваешься, что ли?

Давно себя не ощущал идиотом, да еще и при свидетелях. Эта стерва спецом надо мной измывается, и получает удовольствие от этого. Иначе, откуда взяться противной ухмылке, еле заметной, в уголке ее яркого рта?

– Я вам все объяснила, молодой человек. Дальше сами решайте. Если хотите компенсировать последствия своего поведения – ради Бога, оплачивайте. Если нет – ваше право. Мы со своими сотрудницами разберемся сами.

Психую. Вытряхиваю всю наличку, что есть в бумажнике. Всех мастей, размеров и номинала. Мелочи нет, иначе бы и ее отдал.

– Достаточно?

– Вполне.

Мадам демонстративно перебирает деньги, раскладывая их в каком-то своем порядке. Шепчет, пересчитывая.

– Можете завтра прийти и спросить у нее, все ли передано. – Кивает мне снисходительно, но взгляд ее точно теплеет.

– Приду. Не сомневайтесь даже.

– Главное, чтобы она сама захотела вас видеть.

– Я постараюсь, чтобы захотела.

Хрен знает, как этого добьюсь, но добьюсь, по-любому.

– Вероника, отнеси деньги в кассу, пожалуйста. – Мадам делает вид, что меня здесь больше нет. Демонстративно передает пачку бабла администраторше, та убегает, пряча глаза. – Ребята, вы тоже свободны. Думаю, молодой человек и сам найдет нужную дверь. Если что, я помогу.

Охранники тоже сваливают.

Я не спешу.

Неспроста она решила вот так разогнать всех по сторонам. Чего-то еще хочет, сто процентов.

– Так что, вас проводить? Или своими ножками?

– Вы хотите еще денег?

– Серьезно? Вы хотите мне еще за что-то заплатить?

– Ну, возможно, я должен еще чего-то, о чем не догадываюсь…