Ты не сбежишь

Кот крутит пальцем у виска, когда рассказываю ему и передаю бухгалтерию группы. Но всё верно, я же псих. Игорь это подтверждает. Он не отговаривает меня, знает, что бессмысленно. Завтра в пять часов выезжаем с Эллой, она нашла хорошую клинику, говорит, там меня должны подлатать. А вдруг у них получится лекарствами и разговорами своими выковырять из моих мозгов эту чёрную жижу? Я не питаю надежд стать нормальным, нет. Но может получится сделать меня хотя бы безопасным. Если бы я позволил Элле сделать это ещё тогда, в шестнадцать, когда вернулся из Владивостока, всё бы так далеко не зашло. И я так долго этого не осознавал, что думал, так жить и надо. Что эмоции и чувства других неважны. Мои же были неважны для них.

Надо бы было всё сделать наверняка. Отбить у Принцессы всякое желание вообще видеть меня и слышать обо мне. Стоило попросить помочь Вику. Но мне духу не хватило. Просто струсил. Снова. Браво, Миксаев, ты превратился в мягкое дерьмо, даже тёлку кинуть нормально не можешь.

Мы встречаемся после её занятий в универе в парке. Я прихожу часа за полтора и наблюдаю за тишиной. Разлапистые снежинки ложатся огромными хлопьями на свежий снег в абсолютной, ирреальной тишине.

Лера появляется со стороны второго корпуса. Молчит и смотрит внимательно. Чувствует. Ждёт, когда я поцелую её, но я не могу. Просто протягиваю руку и набрасываю капюшон, а то взяла моду ходить без шапки.

А потом выкладываю всё как есть. Откровенно и прямо. Лера слушает молча, не перебивает. Я вижу, как стынет её взгляд и как пальцы сжимают ремешок сумочки.

– Всё сказал? – говорит, когда я замолкаю. – Мой ответ – нет.

– Это не был вопрос, Лера.

– Плевать я хотела, Миксаев. Хочешь лечиться – лечись. Но не смей ломать всё вокруг, понял?

Эмоции сдержать не получается. Годы тренировок выдержки под палкой Широ Танаки от одного искреннего взгляда Принцессы рассыпаются в пыль.

– Лера, ты меня вообще слышишь? – хватаю её за плечи. – Я больной ублюдок! Меня надо запереть в клетке и не выпускать.

– Прекрати, – касается мягко пальцами моего лица.

– Я сломан, Принцесса. Ничего не восстановить. И я тебя больше не хочу. Уходи, слышишь меня?

Разве она не должна сбежать? Разве эти слова не должны причинить ей боль? Но Принцесса делает шаг и повисает у меня на шее, обнимает и закапывается пальчиками в волосы. Хочется не оторвать её от себя, а застонать от удовольствия.

– Влад, я тебя люблю, – слова приваливают как груда камней. Сдавливают грудную клетку, ломают все кости.

Сжимаю её тонкое тело с такой силой, что боюсь сломать.

– Зачем я тебе такой нужен? – шепчу в волосы. – У меня снова приступы, Лера, как в детстве. Я никого не хочу видеть и слышать. Безумие опять зреет. Зачем это тебе? Я не хочу.

– Давай так, – она немного отстраняется, снова положив ладони мне на скулы, это её секретный ход, который всегда работает. – Ты будешь лечиться. А я подожду.

– Зачем?

– Я уже сказала. Если не хочешь, чтобы я была в этот период рядом, я подожду. Но не гони меня совсем.

Я колеблюсь. Это плохо. Я всегда принимаю решения быстро и твёрдо, а сейчас сам себя не узнаю. Эмоции, что до этого времени сидели за железной дверью, устроили вакханалию.

– Это может занять много времени. Несколько месяцев. Два или три. И неизвестно, будет ли эффект, ты понимаешь?

– Мне плевать, будет ли он.

– Лера…

– Через три месяца я буду ждать тебя здесь. В этом же месте в четыре часа.

– Лера…

– До встречи, Миксаев.

Она прижимается горячими губами к моим, отнимая душу, а потом уносит её с собой, резко отвернувшись и зашагав прочь.

Глава 58.

Тяжело вздыхаю и продолжаю лежать с закрытыми глазами. За что мне это наказание? Мой лечащий врач сказал, что мне это будет полезно, заодно и девчонку обкатать решил, наверное.

Это самое наказание заключается в мелкой белобрысой пигалице-практикантке. Терплю её уже третий день.

– Владислав Олегович, вы же с вашим врачом пробовали медитацию. Давайте попробуем сейчас вместе.

Детка, я в медитации за всё время в своей жизни провёл больше, чем ты во сне. Хоть Арина Владимировна и сказала, что девчонка со мной почти одного возраста, вроде бы на пару лет младше, но выглядит как школьница класса так девятого. И такая же надоедливая.

– Яна Николаевна, скажи, – разлепляю один глаз и лениво поворачиваюсь в её сторону. – Ты по мне курсак строчишь?

Она сначала немного теряется, потом пытается выглядеть профессионалом, но потом пожимает плечами и кивает. Блядь, вот оно – наказание за мои грехи. Белобрысый недодоктор. И послать – не пошлёшь, потому что, когда вчера Максу рассказал про эту пиявку по телефону, он поржал и попросил её не обижать, потому что она вроде его одноклассница и сводная сестра близкого друга и моего хорошего знакомого по совместительству. Когда я понял, что эта мелкая и есть та самая сестричка Шевцова, от которой он сбежал в армию, чтобы не сделать с ней много плохих вещей, то долго ржал про себя. Удачи, Лекс.

Я вот сбежать от себя не смог. Считал дни, часы, минуты все три месяца. И завтра я сваливаю. Если Лера придёт в парк, больше я её никуда не отпущу. Никогда.