Ты плакала в вечерней тишине, или Меркнут знаки Зодиака

Когда все утихло и раздался вой сирен, Моника Вечерковская, аккуратно сняв туфли, поднялась на крышу и посмотрела вниз. Удостоверившись в том, что опасности нет, она спустилась к подъезду и пока все не разъехались, сделала несколько снимков, а затем записала телефонный номер одного из оперуполномоченных, чтобы позже взять у него интервью. Сочтя после этого свой служебный долг выполненным, она отправилась домой.

«Чертов Малков, — думала, сидя в такси, Моника, — пусть сам ездит на такие репортажи. Если бы не случайно подвернувшаяся под руку Прокофьева, меня бы завтра уже хоронили. А я о ней так плохо думала. Позвоню завтра с утра в редакцию и скажу, что меня чуть не убили, поэтому мне никак не обойтись без сеанса у психотерапевта. А фотографии занесу после обеда, заодно и с капитаном успею переговорить. Фу, какая же гнусь все эти убийства. Это не на презентации ходить. То-то Прокофьева слиняла. Она же эту колонку все время вела. Да… Неужели она от Малкова беременна?»

Как у всех женщин, у Вечерковской была короткая память, и она быстро переключилась на более жизненную тему.

Глава девятая

Лицом к лицу с врагом

Хотя почившему недавно в бозе Савелию Рыжову, носившему кличку Дым, и случалось (к тому же не раз) преступать суровые нормы закона, это не мешало ему быть хорошим человеком, без особого труда располагавшим к себе других людей. Тот же, кто сидел сейчас рядом с Прокофьевой в машине, не вызывал в ней ни симпатии, ни расположения. И не только потому, что по его приказу убили Савелия и покалечили гвоздями беспризорника Ваньку. Сволочь она и есть сволочь. Так на уровне шестого чувства воспринимала его Настя.

От Полкана за версту несло гнилью. Таких, как он, нельзя убедить, но можно вынудить, заставить покориться силой. Настя прекрасно это понимала, как понимала и то, что споткнись она чуть-чуть, дай в чем-то слабину, сидящий рядом бездушный зверь сомнет ее, скрутит и выбросит за ненадобностью прочь. Ей предстоял трудный и сложный поединок.

— Где камень, тварь? — не сбрасывая скорости, спросил Полкан.

— От твари слышу, — ответила, не спуская с него глаз, Прокофьева.

— Что? Ах ты, лярва… — процедил сквозь зубы бандит.

— Не в твоих интересах, Басалыга, злить меня сейчас, — зловеще ухмыльнулась Настя. — Ты думаешь, у меня негде его спрятать. Или ты, сволочь, все мои норы знаешь?

— Короче, сука…

— Можно и короче, — согласилась Настя. — Ты мне сдаешь берлогу Кандидата вместе с ним самим, а я тебе отдаю камень. Не волнуйся, он в надежном месте, но не со мной. Как тебе это предложение?

— Где гарантии?

— А гарантии тебе не понадобятся. Потому что времени у нас в обрез. Меня менты вот-вот возьмут. Им-то я камешек и отдам. Поддержу, так сказать, родное государство вместе с его раздутым бюрократическим аппаратом. Тебе такой сценарий нравится?

— Нет, не нравится.

— Тогда гони к Кандидату.

— Чего ментов привела, подстилка ментовская?..

— Кто тебе сказал, что это менты? Очнись, Полканище, это были не менты.

— А кто же? — не унимался Полкан.

— Сам думай, кто. Кому ты о нашей стрелке разболтал и кому охота тебя было грохнуть под шумок? — ядовито поинтересовалась Прокофьева. — Не Кандидату ли?

— Ладно, тварь, но если что — первой ляжешь, сука…

— Договорились, кобель…

— Что?

— То, что услышал. А камушек-то не простой, — поддразнила Настя. — Вон Кандидат слюной прямо по нему исходит. Завалишь меня, не видать тебе его как своих ушей, — продолжала в том же духе Прокофьева, уговаривая скорее себя, чем Басалыгу. Но, как говорится, кто же тебя подбодрит, если не ты сам…

— Пуля по тебе плачет, — прошипел Басалыга.

— Ага, плачет. Попытаешься загнать меня в угол вместо того, чтоб к Кандидату свезти, я сама себе пулю в лоб пущу. Мне терять нечего. И тогда камушек помашет тебе ручкой, — злорадно пообещала Настя и тут же про себя усомнилась — откуда у камня ручки?

«Надо же, — думала она, ввинчивая следующую ядовитую тираду в уши Полкана, — и откуда слова берутся? Главное — не останавливаться, забалтывать до одури… Только бы не допер, что никакого камня у меня и в помине нет».

— Ну берегись, если ты меня надуешь! — словно уловил ее мысли Полкан.

— Пошел ты в задницу. Мне этот камень на хрен не нужен. Я ворованным брезгую. Мне бы с Кандидатом рассчитаться и за себя, и за Савелия. Ведь это он тебе нас с ним заказал — не так ли? Только лоханулся он. Думал, что знает, где лежит камень. А Савелий камешек из захоронки вынул и мне передал. За ночку с ним и подарил. Ведь с ним на даче Васильевской я была. И как твои парни его в лесу потом выбросили, видела. Шурупишь? Сдашь мне Кандидата, отдам камень. А нет, так нет.