Ты плоть, ты кровь моя

Их отвезли в разные участки; Маккернана – со ссадинами на лице и руках, с затекшим левым глазом и отпечатком стальной набойки внизу живота. Он насвистывал «Самертайм блюз» сквозь выбитые зубы.

– Мой клиент уже сорок пять минут ждет врача! – бушевал дежурный адвокат, весь красный.

– А мой старик восемнадцать месяцев ждал протеза шейки бедра, – ответил дежуривший при камере предварительного заключения сержант. – Так вот оно нынче и бывает…

– Я не шучу!..

– Мой папаша то же самое говорил. Особенно когда эта проклятая штука все время выскакивала из сустава. Только не стоит лезть из кожи вон. Полицейский хирург уже едет.

В трех четвертях мили от этого места, в недрах другого полицейского участка, другой полицейский сержант-охранник спросил Доналда о его возрасте.

– Мне семнадцать.

– Правду говори, сынок.

– Скоро будет семнадцать.

– У тебя кто-нибудь есть, кого надо известить, что ты у нас?

Доналд отрицательно мотнул головой.

– А родителям сообщить?

– За каким чертом?

Элдер наклонился над столом:

– Давай-ка сразу свяжемся со службой соцзащиты и объясним им ситуацию. Пусть пришлют кого-нибудь, поприсутствовать на допросе. Когда приедут, обеспечь, чтобы его еще раз предупредили. А пока надо бы ему чаю дать и поесть чего-нибудь. Бутерброд с беконом, что-нибудь в этом роде.

– А я уж думал, вы его сразу засадите, – сказал сержант, кивнув в сторону камеры, когда все формальности были позади. – И почитаете ему что-нибудь на сон грядущий.

– Я бы даже поцеловал его на ночь, если бы считал, что это поможет, – ответил Элдер. – И какого бы адвоката ему ни назначили, надо постараться, чтобы это не оказался свеженький выпускник юридического факультета, готовый на все, лишь бы сделать себе имя.

Вся эта возня тянулась почти до середины дня: социальный работник из опытных, в черной юбке и сверкающей белизной блузке, с черными кругами усталости под глазами; адвокат, ближе к шестидесяти, добродушный, уже почти вышедший на пенсию, но еще вносивший свой вклад в дело оказания юридической помощи. Элдер попросил Мэдди Берч, сержанта уголовного розыска с мягким взглядом, чтобы та вместе с ним вела первый допрос. Комната была без окон, с низким потолком, стены ничем не украшены – стол, стулья, двухкассетный диктофон, лампочка над головой. Элдер назвал себя в микрофон, потом пригласил остальных сделать то же самое. Голос Доналда звучал так тихо, что Элдеру пришлось попросить его повторить погромче.

Первые пятнадцать минут Элдер расспрашивал Доналда об основных событиях его жизни, никаких острых вопросов – пусть немного расслабится, пусть уйдет эта напряженность, эта агрессивность в голосе. Когда Мэдди Берч попросила его рассказать о знакомстве с Маккернаном, Доналд завертелся на своем стуле, облизнул губы и забормотал что-то нечленораздельное. Мэдди улыбнулась и повторила вопрос. Все засмеялись. Как смешно, прямо как в цирке.

– А теперь о Люси Пэдмор, Шейн, – вступил Элдер без всяких предисловий. – Какая она была?

– Она была хорошая, добрая.

– Добрая?

– Ага.

– Добрая с тобой?

– Ну да, почему бы и нет?

– И за это вы с ней такое сотворили?

– Я…

– Отплатили ей за доброту.

– Не знаю, о чем это вы.

– За что вы ее убили?

– Нет! – Стул под Доналдом чуть не упал, когда он вскочил на ноги; социальный работник протянула руку – то ли защитить его, то ли остановить.

– Шейн…

– Нет! Не говорите так!

– Что это вы ее убили?

– Не говорите так!

– Она погибла, Шейн. Ее уже не вернешь.

Дыхание Доналда стало прерывистым – рот широко открыт, хриплый вдох, потом резкий выдох; глаза какие-то дикие, одной рукой он зажимает рот, другой трет у себя в промежности.

– Шейн, – мягко сказала Мэдди, – сядь обратно, пожалуйста.

– Она мертва, Шейн, ты же знаешь это, не так ли?

Не глядя на Элдера, да и вообще ни на кого, Доналд медленно кивнул.

– И если это не ты ее убил, то кто-то другой.

В комнате стало тихо, достаточно тихо, чтобы слышать, как шуршит лента в диктофоне, как тяжело, астматически, дышит адвокат. Элдеру показалось, что он ощущает запах мяты. Мяты и пота.

– Расскажи нам об этом, Шейн, – попросил он. – Расскажи, как она умерла.

Доналд резко мотнул головой и впился зубами в заусенец на ногте.

– Шейн, – сказала Мэдди, – тебе не следует ничего бояться.

Глаза Доналда наполнились слезами.

– Может, тогда я расскажу, как мне это представляется? – спросил Элдер. – Мне кажется, вы слонялись по окрестностям, все трое: ты, Люси и Алан. Выпивали, веселились. Косячок, наверное, забили, может, пару, не знаю. И здорово возбудились, все трое. А потом… потом я не знаю, Шейн, – и вот тут ты должен нам помочь. У вас все пошло кувырком. И один из вас троих пострадал. Люси пострадала.

Доналд закрыл глаза.

– Она же тебе понравилась, правда? Люси. Ты же сам сказал. Ты же не хотел, чтобы такое случилось.

Доналд мигнул и на секунду сфокусировал взгляд на Элдере, потом отвел глаза.