Ты следующий

Нет. Этого бы не произошло. И все же жизнь, словно нарочно, создавала такие ситуации, в которых мы могли бы позабыть друг друга, охладеть друг к другу или поссориться. Когда я был главным редактором газеты в Болгарии, Никита работал директором банка в США. Но стоило нам только встретиться (а мы встречались), как мы снова становились прежними, теми самыми детьми или юношами, которые готовы были радоваться успеху друга, нашедшего новый кристалл. И никто не спрашивал, кто из нас олицетворяет реализованное будущее, а кто — прошлое, о котором мы мечтаем. И хрупкое мгновение все повторялось, как будто судьба всей вселенной зависела от сказочного сна нашей дружбы.

Глава 4

Белые крылья

Без душ, без сердца! Толпа скелетов![9]

А. Мицкевич

Орел парит в зените небес.

Стрелец и Псы стремятся по кругу[10].

T.-С. Элиот

Я получил прекрасный аттестат и должен был изображать радость. Но испугался, когда понял, что представления не имею, как извлечь пользу из своей замечательной успеваемости. Я будто и не подозревал, что знание изгонит меня из рая юношества. В те времена у меня было много увлечений: я пиликал на скрипке, играл в футбол, писал стихи и участвовал в геологических экспедициях, занимался ничегонеделаньем и даже греблей. Однако теперь я должен был оттолкнуть от старого гнилого причала лодку собственной зрелости. Но куда же плыть? До моих ушей доносился лишь глухой голос лодочника: «Раз-два! Раз-два!»

Мой жребий мне был неизвестен. Я знал только, что меня крестил в средневековой Боянской церкви поп Евстатий Витошский. Но в детстве мне не пекли лепешку, предсказывающую ребенку судьбу. Говорят, на банальный вопрос: «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» — я уверенно отвечал: «Бродягой-исследователем».

А сейчас я даже не знаю, что я хотел этим сказать. Бродяга! Но в каких краях? Исследователь! Но чего?

Мать и сестра не смели что-либо советовать единственному мужчине осиротевшего семейства.

А друзья? Как я уже сказал, одних поглотило прошлое, а других — будущее.

Коде Павлов годом раньше был зачислен на юридический факультет. Мы виделись все реже, и я, помнится, посвятил ему такие строки:

Хоть раньше были мы друзьями по искусству,теперь искусственными сделались друзьями.

Гордый экзистенциалист Цветан Марангозов, невзирая на своего именитого отца, никуда не поступил и был поглощен армией.

Даже учителя, которые ловко подбирали себе любимчиков, чтобы направить их по своим стопам, не подавали мне никакого знака. Как будто им кто-то запретил заниматься моим будущим или же им грозил кол за подсказки.

Тогда (абсолютно легкомысленно) я сам стал бросать вызов мойрам.

Почему бы мне не сделаться художником? Мне нравилось рисовать. Я любил приключения линий и цвета. Но Тинторетто — наш учитель рисования, прозванный также Малым Маэстро, — который расхаживал по гимназическому коридору с глиняным горшком и кукурузным початком, отрицательно покачал головой:

— Поздно одумался. По-хорошему тебе надо было бы готовиться весь год, а не малевать стенгазеты и сбегать с уроков. Ты любишь фантазировать. Но не уважаешь законы перспективы, законы гармонии, законы, дорогой мой, законы… Ты кривляешься, как ребенок, корчишь из себя футуриста. Но будущее за реализмом. Прочитай «Искусство против империализма».

Тогда я пошел к физруку. Он торчал посреди стадиона — один-одинешенек под белыми облаками. Как будто собирался их экзаменовать. Или ждал, пока придет время. А пришел я. Если я рассчитывал растрогать его идеей пойти по его стопам, то просчитался.

— У тебя, мой друг, душа любителя посостязаться. Но вот данных нет! Нет необходимой скорости. Поэтому и прыжок у тебя такой бесперспективный. Быть спортсменом — это не значит быть сильным. Возможно, у тебя даже есть выносливость… Если это не что-то другое… Но представь себе судьбу того, кто полагается только на свою выносливость. Кошмар! Это уже грузчик. Каторжник в каменоломне. Ну, если ты, конечно, мечтаешь загубить свою жизнь и учительствовать, как я… Есть два вида физкультуры. Один делает человека свободнее, а другой учит его маршировать. Два гриба: один съедобный, другой ядовитый. Ты хочешь создавать красоту, но обществу нужны солдаты и работяги. Честнее будет стать новобранцем.

Да, была и такая перспектива. Как-то вечером к нам в гости зашел знакомый капитан. (Думаю, все было подстроено моим дядей Драго, старым конспиратором.) И предложил мне поступать в высшее военное училище:

— Только скажи «да», и остальные будут рядовыми, а ты — офицером. Твоя жизнь станет ясной и понятной.

Я сказал, что подумаю. Капитан обиделся.

— «Колебание — смерть революции!» — буркнул он и больше не появлялся.

Тогда я испугался, что лечу слишком низко. «Будет дождь», — говорил мой дед, когда ласточки начинали мелькать над живой изгородью, ржавой водонапорной башней и развешанным по двору бельем.