Ты теперь не одна (СИ)

Я широко улыбнулась, неожиданно развеселившись. Снова провела большим пальцем по его скуле, изучая каждую черточку лица. Запоминая. Крохотный шрам над правой бровью, тонкую складку между бровей, взгляд карих глаз…

— Все в порядке.

— Мы… — Макс провел ладонью по волосам. — Я подожду. Пока ты сама не будешь готова.

Закусила губу, скрывая улыбку. Крошечный комочек счастья пушистым котенком свернулся в груди, даря тепло, согревая.

Макс прислонился лбом к моему лбу, восстанавливая дыхание. На его скулах играли желваки, а я никак не могла остановиться и перестать его касаться.

Некоторое время мы сидели молча, каждый думая о своем. Я — о том, что мой мир перевернулся. Я привыкла, что в моем окружении всегда были сильные, властные мужчины, которые стремились к контролю и готовы были на все, чтобы доказать свою значимость. Максу это было не нужно. В каждом его действии, слове и движении сквозили уверенность и сила. И он не нуждался в том, чтобы доказывать кому-то, кто он есть на самом деле. Он просто это знал.

Я выдохнула, подтянула футболку пониже и вернулась на диван, прижав плед к груди. Странно, но смущения не было.

— Может, чаю? — предложил Макс.

— С удовольствием, — улыбнулась я.

До самого рассвета мы пили чай, смотрели в окно и болтали. Точнее, болтала я, а Макс слушал, иногда задавая вопросы. На рассвете, когда солнце начало всходить на горизонте, а я сидела на подоконнике, Макс вдруг вскочил, быстро сходил в гостиную, принес фотоаппарат и сделал несколько моих снимков. А потом я попросила о нашем совместном фото. И спустя пять минут любовалась на экране на нас, сидящих в обнимку и смотрящих друг на друга…

— Я готова, — сообщила, входя в спальню.

Макс стоял у шкафа, держа в руках футболку, а я замерла на месте, рассматривая его голый торс. Гулко сглотнула, жадным взглядом пройдясь по кубикам пресса, накачанной груди, покрытой татуировками, широким плечам… А он, словно издеваясь, замер с футболкой в руках, давая мне возможность вдоволь насмотреться.

Я заметила, что многие рисунки на его теле скрывали под собой шрамы. Нерешительно сделала шаг вперед, затем, уже смелее, второй, поравнялась с Максом и, бросив на него короткий взгляд, протянула руку, касаясь большого шрама на животе, спрятанного под очередным скандинавским символом.

Макс опустил руки, не отводя от меня взгляда. А когда я провела кончиками пальцев по его телу, обводя тату, дернулся. Перехватил мою руку, поднял к своим губам и легко поцеловал.

— Откуда столько шрамов? — обеспокоенно поинтересовалась я.

— Я был неугомонным подростком, — поглаживая тыльную сторону моей ладони, ответил Макс.

— И стал неугомонным взрослым, — грустно улыбнулась я.

— Я часто падал, — согласился он. — Поехали.

— Да, — кивнула, сдерживая нервную дрожь.

Мы поспали несколько часов, а после пробуждения Макс велел собираться за вещами. Возвращаться было страшно, но не могла же я вечно ходить в одежде Кристины, а на новый гардероб средств у меня не было. Поэтому, вдохнув поглубже, постаралась успокоиться, убеждая себя, что это ненадолго.

Наконец Макс надел футболку и подмигнул мне. На губах тут же расцвела улыбка, и мои страхи временно отошли на второй план.

На улице дул прохладный ветер, опять лишая надежды увидеть в этом году настоящее лето. Небо заволокло тучами, и вскоре наверняка снова пойдет дождь. Хотя я не могла не признать, что с Максом очень уютно было сидеть у окна, наблюдая буйство стихии, и говорить обо всем на свете. С ним вообще было тепло, уютно и легко. А еще очень остро, горячо и возбуждающе.

Он, как и обещал, больше не делал попыток повернуть наши отношения в горизонтальную плоскость, но целовал так, что мое тело превращалось в жидкий кисель и настоятельно требовало продолжения. Низ живота наливался болезненной тяжестью, стоило мне только вспомнить наш поцелуй вечером на диване.

Еще я начала замечать, что Макс все чаще стал показывать эмоции. Если раньше, приходя в кофейню, он казался гранитной скалой, то со временем я начала чувствовать его. Когда он злился или нервничал. Был счастлив или возбужден. Мне хватало взгляда, жеста, дернувшегося кадыка, рваного вздоха. С каждым часом, проведенным вместе, я все больше осознавала, что во мне просыпаются незнакомые раньше чувства и эмоции. В животе завелась стайка разноцветных бабочек, а грудь словно тисками сжималась от одной мысли, что скоро нам придется расстаться. Скорее всего, навсегда.

И приняла решение. Я хотела запомнить и ощутить как можно больше. Хотела, чтобы именно он стал первым и единственным, а дальше — хоть мир под откос.

Мы сели в машину, и Макс плавно тронулся с места, изредка косясь на меня. Ехали молча. Я забралась на сиденье с ногами, лениво рассматривая прохожих, мелькающих за окном. Напряглась только, когда мы притормозили у моего подъезда. Сердце испуганно зашлось в груди, и я опасливо заозиралась по сторонам.

— Чего ты испугалась, я же с тобой, — уверенно сказал Макс. — Со мной не страшно.

— Да, — подтвердила я, нехотя выходя из машины.