Ты умрешь влюбленной

Первая мысль, которая пришла Вере, все ли в порядке с ее тренчем и стоило ли его надевать с кроссовками и широкими потертыми джинсами. Она быстрым движением поправила волосы под беретом. Ей стало смешно от этих мыслей, и она улыбнулась. Но Даниель расценил это, видимо, как насмешку над собой и тотчас вспыхнул ярко-алым румянцем. Кто бы знал, что сыновья миллиардеров умеют так очаровательно краснеть?

Овладев собой, он подошел к полке, расположенной рядом с Верой, быстро нашел книгу Мюриэль Барбери, развернулся, как автомат, и споткнулся, огибая прилавок. А потом, наверное, минут пять сражался с кассовым аппаратом, который, позвякивая, то открывался, то закрывался, но все не вовремя и шлепая ему по пальцам. Вера видела, как его челка взмокла. Он нервно провел по лбу рукой и порвал пакет, вкладывая в него книгу. Потом Даниэль объявил всем, что магазин закрывается. Но люди все продолжали заходить и выходить, о чем-то его спрашивать, а он – носиться от полки к полке и обслуживать покупателей еще с четверть часа.

Вера и его дядя терпеливо ждали.

– Он нас заметил, да? – тихо спросил Филипп Ардити.

– Да. А как вы поняли?

– Он обычно мило болтает со всеми, а сейчас я не слышу его голоса.

– Верно, он что-то сам не свой. Стыдится того, что здесь работает?

– Это его магазин.

– Понятно.

– Этот странный человек попросил у отца только одну вещь за всю свою жизнь: купить ему книжный магазин. От узуфруктства он собирается отказаться, уже подал прошение в суд в обход меня. Совершеннейший безумец!

– Я где-то уже слышала про сына миллиардера, который попросил отца купить ему книжный, – призадумалась Вера, а потом ее накрыло волной радости от пришедшего на ум воспоминания. – А, точно! Недавно видела фильм, свежий, с Джулианной Мур… «Аферисты»!

– Потрясающе, – сник Филипп Ардити.

– Что не так?

– Бенджамин Карон – друг семьи Ардити. Он подкинул идею сценаристу Алексу Танака про сына миллиардера, который работает в книжном и преподает в школе искусство. Танака – мастер детектива. Не понимаю, почему ему пришло в голову снять фильм с этой невинной идеей про аферистов. Вот уж неисповедимы мозги писак!

– Какая масштабная оговорка по Фрейду.

– На что вы намекаете, сударыня?

– На то, что вы с племянником похожи на аферистов. – Она произнесла это с милой улыбкой, которую дядя Филипп, может, и не видел, но хорошо прочувствовал насмешливость ее тона.

– Ну знаете ли! – совершенно по-детски обиделся Филипп, смешно поджав губы. Его, казалось, лишь позабавило Верино сравнение.

– Один прижал меня к стене старинного особняка, требуя вернуть ему картину Бэнкси, другой…

– Интересно, что вы скажете про меня! Я весь в ожидании.

Но Вера ничего не придумала.

Тем временем толпа все же рассеялась. Публика в книжных всегда тонко чувствующая, многие успели заметить, что хозяин магазина нервничает, а двое подозрительных лиц: блондинка в тренче и черной беретке и пожилой мужчина в темных очках и черном пальто, выглядящие как два персонажа из мультфильма про шпионов, – кидают на прилавок многозначительные взгляды.

Наконец последний посетитель вышел. В пустом магазине колокольчик звякнул громче прежнего. Даниель поспешил спустить жалюзи и запереть дверь. Вечернее солнце косыми лучами врывалось в помещение и, пока жалюзи не были опущены, обливало полки с книгами розовым светом заката. До сих пор Вера не замечала, что чугунная люстра с лампочками, имитирующими свечи, оказывается, была зажжена.

– Дядя, что это значит? – тотчас спросил Даниель, резко развернувшись к ним. Дрожащие руки он спрятал за спину. В пальцах подрагивали ключи.

– Ты не хочешь поздороваться с дамой, племянник? Это невежливо, ведь вы знакомы, а ты не соизволил ни подойти, ни сказать короткого приветствия, ни даже махнуть рукой. Что мадемуазель Вера подумает о твоем воспитании?

Даниель опять вспыхнул, сжав сильнее связку с ключами.

– Здравствуйте, Вера, – едва не сквозь зубы процедил он. Какой послушный мальчик!

– Здравствуйте, Бэнкси, – не удержалась от шпильки Вера, улыбнувшись. Даниель покраснел еще сильнее.

Он бросил взгляд на ее кроссовки и тут же отвернулся. Это был взгляд человека, который одевался только от-кутюр, в лучших домах Луи Виттона, Кристиана Диора и прочих звезд моды. Вера почувствовала, как одним движением зрачков он заткнул ее за пояс. Черт! Нужно было надевать лодочки и черное платьице! Но кто знал… А лодочки так натирают.

– Дядя, я хочу знать, почему ты явился сюда один?

– Я не один. Меня вызвалась сопроводить Вера, она очень любезна.

– Я имею в виду, почему ты без Оскара.

– Давно ли ты интересуешься моими передвижениями? – Филипп повернулся к Вере и, как обычно, промахнувшись градусов на десять-пятнадцать, обратился к ней: – Даниель оставил дом и уже две недели живет здесь, в магазине.

Вера приподняла брови. Ей вспомнилось, что Эмиль говорил про квартиру, которую снимал сын миллиардера.

– Я не могу там находиться, ты же знаешь. – Ключи в кулаке Даниеля опять жалобно тренькнули.

– Если ты не вернешься, они решат, что ты проиграл.