Ты, уставший ненавидеть

Прежде всего, на самом деле Михаила звали вовсе не Михаилом, а Микаэлем. При всем при том Микаэль Александрович Ахилло был русским, уроженцем Столицы и заодно работником с блестящим послужным списком. Странные имя и фамилия объяснялись просто: Миша происходил из артистической семьи, родители были актерами одного из разъездных театров. Еще до училища, в первые же месяцы службы в органах, Ахилло удостоился двух благодарностей наркома за проведенные им операции. Правда, о самих операциях в личном деле почему-то не говорилось, но по знакомым формулировкам Пустельга понял, что речь шла об агентурном внедрении. После училища Ахилло был оставлен в Главном Управлении, к двум благодарностям прибавились еще три, а год назад он был вне очереди представлен к следующему званию и награжден орденом Боевого Красного Знамени.

Сергей был немного смущен. Предстояло командовать сотрудником, который был не только в таком же звании, как и он сам, но имел куда больше заслуг. Вдобавок Ахилло, как следовало из бумаг, блестяще знал Столицу, а Пустельга все еще путал Охотный ряд и Мясницкую, за эти годы успевшую стать улицей Карла Маркса. Оставалось уповать на мудрость руководства, которое предпочло назначить старшим именно его, Сергея.

Итак, он ждал героя, но когда на третий день дверь в кабинет отворилась и перед ним предстал старший лейтенант Ахилло, Пустельга был вновь удивлен. В дверях стоял невысокий смуглый голубоглазый парень совершенно штатского и даже какого-то несерьезного вида. И стоял как-то странно – широко расставив ноги, левая рука в кармане, в правой – дымящаяся папироса, как будто старший лейтенант Ахилло пришел не в служебный кабинет, а в ближайшую пивную. Взгляд был соответствующим – рассеянным и чуть снисходительным, а по красивому лицу блуждала праздная улыбка.

Сергей не стал призывать подчиненного к порядку. Он вдруг понял, что странного парня не зря так быстро продвигают по службе. Развязный вид и дымящаяся папироска – это, собственно, мелочи. Но терять достоинства не следовало. Сергей встал, молча взглянул на старшего лейтенанта и тоже улыбнулся. Несколько секунд они глядели друг на друга, а затем Ахилло улыбнулся еще шире, мгновение – и папироса куда-то исчезла, щелкнули каблуки, и последовал рапорт по всей форме. Впрочем, сразу же после этого, при неизбежной процедуре знакомства, Ахилло сразу же назвал его просто Сергеем. Пустельга не возражал, и сам Ахилло отныне стал для него Михаилом.

Вскоре выяснилось, что смуглый старший лейтенант умен, начитан, знает почти всю столичную «публику», а также, что было естественно, является завсегдатаем местных театров. При этом Ахилло, к удивлению Пустельги, прекрасно ладил с Карабаевым, который обращался к нему уважительно, причем исключительно по званию.

Известие о гибели Айзенберга и его сотрудников Ахилло воспринял на удивление спокойно, почти что равнодушно. Впрочем, Сергей уже понимал, что рассеянная улыбка и развязный вид – лишь привычная маска. Что действительно чувствовал его новый сотрудник, понять было трудно.

Сейчас оба они – и лейтенант из Омска, и блестящий Ахилло – ждали Сергея в кабинете. Предстояло еще одно совещание – на этот раз совещание тех, кто уцелел из группы «Вандея»…

Прохор Иванович Карабаев сидел за столом, положив перед собой листок бумаги и ручку. При виде начальника он с достоинством поднялся, приняв стойку «смирно». Ахилло, удобно устроившийся в большом кресле, дымил папиросой и даже не сдвинулся с места. Впрочем, его левая рука взметнулась в ленивом салюте, что должно было означать приветствие.

– Прошу садиться, – эти слова относились, естественно, к одному Карабаеву. Сергей чуть улыбнулся молодому лейтенанту, покосился на безмятежного Ахилло и сел сам – во главу стола, где когда-то сидел покойный Айзенберг.

– Товарищи… – Начало вышло слишком официальным, но менять что-либо было поздно. – Товарищи… Коллегия наркомата одобрила проведенное нами расследование. Мы получили приказ продолжить разработку «Вандеи»…

Пустельга умолк. Все это было так, но не совсем так. Он действительно получил такой приказ, но группу пополнять не стали. Пустельге велели изучить материалы еще раз и представить свои соображения. О каких-то новых мероприятиях речи пока не было.

– Гм-м… – это донеслось из кресла. Орденоносец Ахилло блаженствовал, прикрыв глаза и выпуская кольца сизого дыма.

– А у вас есть какие-то соображения, товарищ старший лейтенант?

Кресло безмолвствовало. Наконец последовал долгий вздох:

– Соображения? Понимаете, Сергей, я думал, что соображения будут у начальства… Или вы из деликатности кое-что предпочли оставить при себе?

Деликатностью Сергей не отличался, но понял, о чем идет речь.

– Вы же, естественно, не утаили от наших отцов-командиров, что внутри группы, возможно, был вражеский агент… Я, честно говоря, думал, что для начала нас расформируют…

Пустельга вздрогнул. Свои мысли он ни разу не излагал вслух перед подчиненными.