Ты, уставший ненавидеть

Машина затормозила. В открытую дверцу заглянули типы в фуражках, последовало: «Выходи!» – и Орловский медленно, не торопясь, выбрался из «эмки»… То, что «Костя» назвал оформлением, тянулось долго – как показалось Юрию, несколько часов. Пришлось отвечать на бесконечные вопросы, раздеваться, вновь одеваться, выслушивать целую лекцию о правилах внутреннего распорядка, из которой он не запомнил ни слова. Удивили лишь два обстоятельства. С ним были вежливы. Странно, Юрий представлял себе тюремных «вертухаев» куда менее воспитанными. И второе – еще более удивительное: после всех формальностей его отправили в душ. Вот уж чего, а этого Орловский совсем не ожидал. Будь это, скажем, американская тюрьма… Вдобавок выдали все свежее – белье, рубашку, костюм. Юрий подумал было о странной филантропии, но тут же сообразил, что вещи – его собственные. Те, что оставались в его флигеле после ареста. Камера показалась неожиданно большой – наверно, после узилища в Большом Доме, где пришлось довольствоваться узкими нарами. Здесь же были откидная койка, умывальник, привинченный к полу табурет и – совершенно неожиданно – стол и даже вешалка. Надзиратель буркнул: «Если чего надо – стучи», кивнул на дверь, в которую, очевидно, и требовалось стучать, и оставил Орловского одного. Юрий первым делом подошел к столу. Он не ошибся – там лежали книги – его собственные книги, все из того же флигеля. Не все, конечно. Тот, кто отбирал их, брал почему-то лишь научные издания. История, фольклор, этнография… Уже без всякого удивления Юрий обнаружил на вешалке собственный выходной костюм, он лишь однажды надел его, когда они с Никой выбрались в Большой на «Трубадура»… – Осваиваетесь, Юрий Петрович? «Костя» появился незаметно, словно просочившись через железную дверь. – Не «Метрополь», конечно… – Я… я здесь буду один? – Вопрос возник сам собой, хотя единственная койка не давала обмануться. – Ну как же один! Днем я к вам в гости захаживать буду, не возражаете? Орловский пожал плечами. Даже если бы и возражал… Константин, похоже, понял: – Да не горюйте, мы с вами еще сойдемся. Оно понятно – я работник карательных органов, вы – заключенный, но к чему нам как кошка с собакой? Так что сработаемся! У меня характер легкий… – А у меня – тяжелый! – Это была правда. Во всяком случае, Юрий был в этом уверен. – Клевещете, клевещете на себя, Юрий Петрович! Все о вас хорошо отзываются. Коллеги ваши, соседи… Вот с супругой вашей бывшей говорил.

Даже Ермашев – следователь ваш, и то говорит, что вы человек приятный, можно сказать – обходительный… Вот оно как… Значит, всех взяли в оборот – даже Клавдию. Господи, что им надо, что!

– Книги… Можно читать?

– Ну конечно! Для того и доставлены. Я еще принесу – читайте. Там и ручка есть, а бумаги я вам завтра подкину. Рубашки меняйте, здесь стирать можно. Опять же парикмахер каждое утро. Или вы бороду желаете оставить?

– Нет, ни в коем случае… – Орловский провел рукой по заросшему подбородку и брезгливо поморщился. Вид у него, наверно, разбойничий.

~ Ну, как хотите. А вам бы пошла. Да, вот коечка… Здесь на ней только ночью лежать можно, но если хотите днем – не смущайтесь, лежите. Я товарищей попросил – они согласны.

Орловский имел слабое представление о тюремном режиме, но кое-что понял. Душ, свежие рубашки, парикмахер – тут что-то не так. Нет, «Костя» врал ~ тюрьмы бывают разные…

– Ну, не буду мешать, Юрий Петрович. Завтра увидимся. Орловский остался один. Он нерешительно прошелся по камере, словно в ожидании какого-нибудь неожиданного подвоха. Нет, если бы узнали о книге, то не стали привозить сюда. Просто надо было подержать его часок в подземелье, а затем предложить выбор: или откровенность, или шаг в темноту, в лапы этим, в черных кожаных куртках. И Бог знает, как бы он поступил. Но теперь он вновь получил передышку, и эту передышку надо использовать сполна.

Юрий лег на узкую койку, накрылся серым, пахнущим дезинфекцией одеялом и мгновенно уснул. Пришло забвение – милосердное забвение, дающее короткий, неверный покой… «Костя» появился в начале двенадцатого – об этом Орловскому сообщили его собственные часы, которые он нашел в кармане выходного костюма. Часы шли – кто-то заботливо завел их, прежде чем принести сюда.

– Ну, совсем другое дело! – Константин улыбнулся, одобрительно поглядев на Юрия. – Свежи, выбриты, порозовели даже! Завтракали? Курили?

– Завтракал. Но не курил.

– Ай-яй-яй, забыл! Держите! Из портфеля появились полдюжины пачек «Нашей марки» и три коробка спичек.

– Простите, Константин… У меня нет денег…

– – Как это нет? – удивился тот. – У вас же на книжке сберегательной была тысчонка с небольшим? Так ее на ваш счет перевели, сюда. Покупки можете делать – пятьдесят рублей в месяц. Вам же правила объясняли? Да, что-то такое ему говорили – вчера он, понятно, не обратил внимания. Интересно, что там еще в этих правилах?

– А это, – «Костя» кивнул на папиросы, – будем считать, компенсация. Вы ведь без папирос мучались, пока на следствии были… Ну это все мелочи. Вы, Юрий Петрович, как, в настроении беседовать?