Ты, уставший ненавидеть

Юрий еле нашел в себе силы, чтобы поздороваться: так и тянуло поинтересоваться смыслом происходящего. Впрочем, энкаведист явно спешил пояснить все сам:

– Любуетесь? Да, знатные сапожки! Индивидуальный пошив, только для комсостава Главного Управления…

Мелькнула догадка: «Костя» начал день с того, что заехал в мастерскую за новыми сапогами. Такое, впрочем, было не столь уж невозможным: все мы люди, даже подполковники Главного Управления…

– Но вы же не все видели! – «Костя» осторожно поставил чемодан прямо на стол и щелкнул замком.

Форма. Новенькая, только что из-под утюга. Дорогое зеленое сукно, малиновые петлицы. Две шпалы – майор…

– Константин, извините, вас что, разжаловали? Почему – майор?

На этот раз «Костя» смеялся не меньше двух минут. Наконец он всхлипнул и махнул рукой:

– Ну, Юрий Петрович! Ну уморили! Это хорошо, что с чувством юмора у вас все в порядке. Пригодится…

Намек? Значит, все-таки с ним что-то решено?

– Ну-ка, примерьте! – Энкаведист уже доставал гимнастерку, осторожно придерживая, чтобы, не дай Бог, не помять.

– Простите, я вас, кажется, не понял. Зачем?

– Как зачем? – «Костя», похоже, решил было вновь посмеяться, но раздумал:

– Как зачем, Юрий Петрович? Форма-то – ваша…

8. «АИДА»

Бывшему селькору Прохору Карабаеву определенно не везло. Он не попал в театр – ни в субботу, ни в воскресенье. Отчасти виною был он сам: именно после поездки лейтенанта в Тамбов и Минск события начали разворачиваться столь стремительно, что маленькая группа старшего лейтенанта Сергея Пустельги потеряла счет времени.

Впрочем, началось все весьма прозаично. Эксперты, на этот раз необыкновенно оперативно, подтвердили, что взрывчатка, разнесшая квартиру на Мещанской, была именно та, что выпускалась в Тамбове, – «Кама-3 ОС». Партия этой взрывчатки вместе с сорока взрывателями «СЧН-14 Э» была выписана по распоряжению товарища Фриновского для нужд батальона Осназа при Главном Управлении, которым командовал полковник Кривцов.

Пустельга послал Ахилло к полковнику, и тот вернулся с актом, удостоверявшим, что взрыватели и взрывчатка использованы по назначению, и в настоящее время Кривцов собирается заказать в Тамбове новую партию для нужд боевой подготовки. Акт был оформлен по всем правилам, скреплен подписями и, казалось, опровергал любые сомнения по части возможной пропажи смертоносных игрушек.

Первым засомневался Прохор. Он долго морщил лоб, а затем положил рядом два акта: свежий, полковника Кривцова, и тот, что привез из Минска. Получалось нечто странное: большая диверсионная школа Осназа, готовившая кадры для всего Союза, не смогла оприходовать сорок взрывателей. Батальон Кривцова, выезжавший в летние лагеря всего на две недели, справился с этим без всяких затяжек. Можно подумать, что подчиненные бравого полковника в течение этих двух недель каждый день подрывали какой-нибудь объект. Вернее, если быть точным, в день использовалось чуть ли не три взрывателя, не говоря уже о взрывчатке…

Конечно, все могло быть – особенно в Главном Управлении, но Сергей послал Ахилло к знакомому капитану, который летом выполнял обязанности заместителя начальника сборов…

Михаил вернулся скоро, приведя капитана с собой. Тут уж пришлось удивиться Сергею. Да, батальон Кривцова проводил занятия по диверсионной подготовке. Занятия длились три дня – и завершились совершенно неожиданным образом. Палатка, в которой хранились боеприпасы, взлетела на воздух…

Часовой отделался испугом, но капитан, как раз дежуривший в тот день по лагерю, не преминул составить рапорт и был впоследствии весьма удивлен, отчего о ЧП, редком для Осназа, даже не вспомнили…

Через час рапорт уже лежал на столе у Сергея. Он был написан на имя Фриновского. Замнаркома читал его: красный карандаш небрежно вывел резолюцию: «В архив…» Итак, получалось нечто в самом деле несуразное. Взрыв уничтожает целый склад с боеприпасами, а в Управлении об этом никто и знать не знает! Нечего и говорить – никто даже не попытался выяснить, что именно взлетело на воздух, а что исчезло в совершенно ином направлении. Зато был составлен акт – по всей форме, с нужными подписями, – но фальшивый…

На следующее утро весь Большой Дом гудел. Нарком подписал приказ об отстранении полковника Кривцова от должности. В помощь группе Пустельги были приданы четыре следователя, которые начали раскручивать это невероятное дело. Вскоре Кривцов был арестован, за ним последовал бывший начальник сборов и особист батальона…

– И что мы имеем, товарищи? – эта фраза была произнесена в воскресенье вечером. За плотно зашторенными окнами давно плавали осенние сумерки, под высоким потолком роились облака сизого дыма, а свет ламп уже начал утомлять глаза.

– Что мы имеем? – повторил Пустельга. На столе лежали свежие протоколы. Последний из них – запись допроса Кривцова – Ахилло еще дочитывал.

– Занятная картинка. – Михаил оторвался от протокола и почесал подбородок.

– Накрутили, славяне…

– Вредительством пахнет, – Прохор неодобрительно покачал головой и нахмурился.