Ты, уставший ненавидеть

Юрий пожал руки всему экипажу – молодому механику и крепкому, похожему на Артамонова здоровяку – второму пилоту. Да, летчиков на такие машины подбирали надежных. Пора было спускаться: открытый люк дышал предрассветной сыростью, а у трапа уже темнела легковая машина, возле которой стояли люди в форме.

– Товарищ Орловский?

Вновь пришлось предъявлять удостоверение, но на этот раз уже не людям со щитом и мечом в петлицах, а, судя по знакам различия, обыкновенным командирам РККА.

– Комбриг Миронов. Прошу в машину, товарищ майор.

Кажется, Юрию следовало сказать что-нибудь вроде «здравия желаю», но встречавшие не обратили внимания на нарушение устава. Кроме Миронова, в машине были еще двое: шофер и молодой капитан. Комбриг, судя по петлицам, был пехотинцем, капитан – летчиком.

– Как долетели – не спрашиваю. – Комбриг покачал головой и протянул Юрию пачку «Казбека». – Столица каждые четверть часа запрашивала. Почуяли…

Интересно, кого имел в виду его новый знакомый? Кто почуял – люди в Столице? Или те, кто атаковал «Сталинский маршрут»?

– Сейчас вы отдохнете, товарищ майор, а с утра мы вам все покажем. Перекусить хотите?

Есть Орловскому не хотелось, спать – тоже. Куда интереснее узнать, что ему собираются демонстрировать. Они что, принимают его за ревизора из Столицы? За Хлестакова в малиновых петлицах?

Все выяснилось наутро, когда Юрий, поспавший и накормленный завтраком, был посажен в машину рядом с капитаном. Летчика звали Четвертаковым, он занимал должность со странно звучащим названием «флаг-штурман».

~ Товарищ майор… – Флаг-штурман Четвертаков был, похоже, хорошо осведомлен об их маршруте. – Заранее прошу прощения за беспорядок: мы только что прибыли. Последние машины сели ночью. Так что вы уж в Столице не заостряйте…

Орловский пообещал не заострять, и автомобиль помчался по огромному летному полю, где всюду – впереди, слева, справа – ровными рядами стояли ширококрылые машины.

Итак, Орловскому предстояло осмотреть только что прибывшее на аэродром Чердынь-2 соединение тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Покуда они ехали, Четвертаков успел прочитать ему целую лекцию. Юрий узнал о крейсерской скорости, потолке, дальности полета серебристых машин и, естественно, о бомбовой нагрузке. Несмотря на дикость ситуации, Орловский старался слушать внимательно: все это делалось явно с какой-то целью.

Авто не спеша объезжало замершие на летном поле самолеты. Они были новенькие, свежеокрашенные, с большими красными звездами на фюзеляжах. Флаг-штурман поведал и о летчиках: все они, как выяснилось, имели большой опыт, немалый налет часов, а некоторые успели побывать в Китае и Испании, где применяли свое умение на практике.

Машин оказалось тридцать, и каждая могла нести до двух тонн бомб. Бомбы тоже были продемонстрированы – фугасные, осколочные и – особо зажигательные. Последние, по словам капитана Четвертакова, не имели себе равных в мире.

Странная экскурсия подошла к концу. Было заметно, что флаг-штурман волнуется: очевидно, в его глазах Орловский являлся важной фигурой. Юрий, не питавший зла на молодого капитана, вполне искренне пообещал в случае необходимости заверить командование, что боевая и политическая подготовка в соединении бомбардировочной авиации округа находится на вполне удовлетворительном уровне.

Комбриг Миронов ждал Орловского у своего автомобиля, и Юрий понял, что в Чердыни была лишь пересадка. Ему показали самолеты – зачем? Наверно, затем, чтобы он мог в случае необходимости подтвердить, что здесь ждут приказа тридцать боевых машин. Тридцать самолетов, способных поднять в воздух шестьдесят тонн бомб…

– Значит, авиацию видели, – удовлетворенно заметил Миронов, когда авто тронулось. – Артиллерию мы покажем вам немного позже.

Значит, еще и артиллерия!.. Интересно, с кем это собрался воевать комбриг Миронов?

– Товарищ комбриг, я в артиллерии мало чего понимаю. Я даже пушку от гаубицы не отличу.

– Это просто, – улыбнулся Миронов. – Пушка – с длинным стволом, гаубица с коротким.

– А у вас – с каким: с длинным или с коротким?

– А какие угодно – Увидите, товарищ майор. Главное – мы успели подтянуть «двести третьи». Их, собственно, мы и хотели показать.

– А какие они – «двести третьи»? Менее всего Юрию хотелось вновь проводить инспекцию, на этот раз артиллерии. Но зачем-то ему все это надо увидеть! Чего они хотят?

– «Двести третьи»? – засмеялся комбриг. – Они большие такие! Очень, я вам доложу, тяжелые – на гусеницах…

Усмешка исчезла.

– А если серьезно, то это 203-миллиметровые гаубицы образца одна тысяча девятьсот тридцать первого года из РКГ…

– Простите? – Сокращение могло обозначать что угодно, например, «Революционный Конгресс Гватемалы»…

– Резерва Главного Командования. Двадцать четыре ствола, по четыре боекомплекта на каждый. Это пока – остальные на подходе…