Ты жена мне, помнишь?

Она и сейчас стоит рядом и в немой поддержке сжимает мою ладонь, заставляя… любить её ещё сильнее. Впервые в жизни… любить свою женщину и чувствовать, что эта женщина любит меня. Так словно мы всегда были вместе, и всегда будем. Даже осознание того, что я испытываю к ней было таким же естественным, как само чувство. Словно по другому с ней и быть не могло. 

Но к той, что заняла место моей сестры, мне сложно относиться столь же непредвзято. Хоть я и понимаю, что несправедлив. Поэтому привычным усилием воли смиряю свои чувства. 

– Вам не за что извиняться, – смотрю на неё. – Ваши действия были оправданы и целесообразны. На месте вашего супруга я бы точно так же охранял вашу тайну. Собственно, я уже так делаю в точно такой же ситуации.

Заставляю себя внимательно изучить это лицо, прочувствовать её эмоции. Принять тот факт, что Тэрэсы уже давно нет. У Анэллии и мимика другая и взгляд. Но главное – у неё душа другая. Моя сестра, искалеченная внутренне и сломленная тираном отцом, никогда не была настолько цельной, светлой… доброй и сострадательной. Настолько искренней. И никогда бы не смогла такой стать, как бы матери ни хотелось думать иначе. Выбор Богини мне понятен.  

– Если бы не клятвы… Вы считаете нужно сказать вашей матери? – с волнением и сочувствием хмурит тонкие брови Нэлли. Так к ней обращаются супруг и сын, мой родной племянник Тайрэн. Достойный мужчина из него вырос. 

Мама… Не уверен, что она сможет пережить такой удар. Уже то, что дочь в одночасье перестала с ней общаться, сильно ранило её. А если узнает… Нужно ли это? Иногда правду лучше не знать. И милосердней не говорить.

– Пока что точно нет. Отец имеет на неё слишком большое влияние. Я подумаю о том, как лучше поступить. Но позже, когда всё решится.

Анэллия понимающе кивает.

Больше нам и нечего сказать друг другу. К ней уже идёт Яргард. А мы с Анной всё-таки уходим. Время близится к рассвету. Пора вернуть свою ведьмочку в безопасность Анжерона, а самому заняться делами.

Если Босвари уже утром удастся выбить из Иего нужную информацию, а Дэмиэно найдёт ей весомые подтверждения в особняке Веласко, в который должен был уже проникнуть этой ночью, возможно, уже завтра я стану тем самым сыном, которым меня считает родной отец. Тем, кто свергнет его, совершив военный переворот.

В любом случае это уже неизбежно.

Если только до меня не доберутся раньше.

Но сейчас я, как никогда, готов драться до последнего. Есть ради кого. Жизнь никогда ещё не была для меня так ценна, а будущее так желанно. Ради своих любимых девочек, которых стало на одну больше, ради того, чтобы моя ведьмочка могла не бояться, что тёмные придут за ней, или нашими дочерями, я смету эту тёмную гниль с лица земли. По-другому и быть не может. Особенно с той поддержкой, которую мне готовы оказать Босвари и Сэйнары.

К их военной помощи я собираюсь прибегнуть только в крайнем случае, у меня хватает собственных людей, большинство боевых магов Арганды на моей стороне и две трети офицеров нашей армии отдадут своим подчинённым приказ биться на моей стороне, если понадобится. Как только я докажу, что король Гельмут действительно стал адептом запрещённого культа.

Но мне мало свергнуть отца, наказав его за все преступления. Мне нужно попутно уничтожить Орден Тёмного Навия. Моя жена права в том, что отец не является главой тёмных. Такое невозможно было бы скрыть. Если я ударю раньше времени, эти мрази опять залягут на дно. Действовать надо так, чтобы вычистить всю грязь одним махом.

– Всё в порядке? – тихо спрашивает Анна, привлекая моё внимание. – Вы договорились?

– Да, – киваю.

Она бросает на меня внимательный взгляд. Закусывает пухлую губу. Хорошо, что я могу видеть её настоящий облик под иллюзиями. И чувствовать её эмоции, в которых сейчас преобладает лёгкий внутренний раздрай. Словно Анна не знает, как подступиться с каким-то вопросом. Несвойственная для моей ведьмочки нерешительность.

– Что-то хочешь спросить? – прихожу ей на помощь.

– Хочу. Про твою сестру, – хмурится. – Как ты? После того, как узнал…

Как я? Сложно понять. Ещё сложнее ответить. Я не привык таким делиться, никогда не мог, и это лишь усугубилось по мере освоения моего дара. Вместе с умением ставить эмпатические блоки приходит и другая его сторона – замкнутость. Слишком хорошо я знаю, как можно играть на человеческих эмоциях, как можно манипулировать чувствами. Зачем кому-либо давать такое оружие против себя?

Но с моей Анной-Ланой всё иначе. Мне настолько приятно чувствовать её, пить её эмоции, настолько хорошо от её ласки и заботы, что хочется ещё и ещё. И я сам не замечаю, как открываюсь с ней всё больше.

– Если бы не твои догадки, которые меня подготовили к этой… правде, мне было бы гораздо… сложнее, – признаюсь. – Я скорблю по сестре. Или, возможно, по памяти о той, кем она была в моём далёком детстве. Но не испытываю ненависти к той, что её заменила.

Анна понимающе кивает. Хмурится задумчиво. И сама не замечает, что при этом гладит мою руку. Моя ласковая кошечка. 

– А ты как? – притягивю её ближе. Обнимаю за талию, прижимая к своему боку.