Тысяча дней в Тоскане. Приключение с горчинкой

—  С’е solo ипа porzione di polio con i peperoni, pappа al pomodoro, cicoria da saltare, в la pan-zanella. Come carne c'e bistecca di vitella e agnello impanato da friggere.Остался один цыпленок с перцами, томатное пюре, цикорий соте и хлебный салат. Из мяса — телячий бифштекс и жареная баранина в панировке, — сообщила она нам, не дожидаясь просьбы об ужине.

—  Е la pasta?А паста? — спросил Барлоццо, кивая на тонкие желтоватые полоски, которые она раскатывала.

— 

Eh, по. Questa е per domani, per il prunzo di Benedetto.Нет, это на завтра, на обед Бенедетто, — возразила она, не разгибаясь.

— Тогда мы возьмем всего понемногу, — сказал он ей и, вспомнив о нас, добавил: — Scusatemi, siete i nuovi inquilini di Lucci.Извини, это новые жильцы Луччи.

Вернувшись в столовую, мы побродили вдоль стен, разглядывая украшения: солидную коллекцию обложек комикса «Дэрдевил» в ярко-голубых эмалевых рамках — а Барлоццо тем временем наполнял керамические кувшины, открывая краны бочек с белым и красным вином, и разливал его в рюмки.

—  Aspetta, aspetta, faccio to!Подождите, подождите, а вот и я! — послышался голос из-за красных бус.

Голос принадлежал парню лет двадцати, выскочившему откуда-то из-за кустов магнолии, весь в «Армани», блестящие черные волосы завиваются на лбу, как у Цезаря, и благоухают лаймом. Барлоццо представил его как Джанджакомо, внука Пупы и местного официанта.

Парень пожал нам руки, приветствовал Барлоццо тройным поцелуем, усадил нас, разлил вино, сообщил, что ягненок божественный, и внезапно из тосканской глуши мы перенеслись в Спаго. Хотя в этой траттории нет даже меню, посетители едят то, что приготовила сегодня бабушка, но Джанджакомо настаивает, чтобы мы честь-честью сделали заказы, записывает медлительной натруженной рукой, несколько раз повторяет вслух пожелания каждого и убегает в кухню, неся вести, как горячие уголья.

— Он хочет найти работу официанта в Риме, вот и тренируется пока здесь, — сообщил Барлоццо таким тоном, словно обслуживать столики в Риме — все равно что продавать открытки в Содоме. Барлоццо рассказал нам, что охотники приносят Пупе свою добычу, чтобы она здесь ее разделала и приготовила. Один из охотников — ее amoroso,дружок, и в охотничий сезон он каждое утро звонит ей из своего грузовика, докладывает, сколько дичи добыл. Если верить Барлоццо, Пупа, когда он звонит ей с дороги, называет его carina

, милый. И говорит, что приоделась, уложила волосы, надушилась и ждет звонка. Впрочем, Пупа всегда суетится. Словом, они с дружком по телефону условливаются о свидании, и она выезжает ему навстречу, чтобы забрать дичь и приготовить ее на обед, а сама вручает ему пару panini сначинкой из мортаделлы, восьмичасовую закуску перед работой в саду.

В охотничий сезон у нее в кухне больше зайцев и кабанов, оленей, куропаток и фазанов, чем их в лесу осталось. Все охотники приносят сюда свою добычу и по очереди закатывают большой пир для родных и друзей, друг для друга. Но готовит всегда Пупа. Это из тех заведений, куда можно позвонить утром и заказать жареного кролика и блюдо тушеных бобов на утро, рассказывает Барлоццо, и похоже, что он описывает собственные привычки.

— Когда человек остается один — родные умерли или еще что случилось, — он просто обедает и ужинает со здешней компанией. Приходят даже вдовы, но те обычно не показываются из кухни, помогают Пупе, а потом они вместе едят и смотрят сериал «Красивая жизнь». Потом идут в холмы, собирают дикие травы для салата и рассказывают свои истории. Пока не приходит время снова готовить, — закончил он.