Тысяча и один день Никиты Сергеевича

— На такой политике мы с американцами каши не сварим, — засмеялся Хрущев. — Это для них так — семечки. Тут надо больше на военную мощь опираться и не забывать жестокого урока 1941 года… Не пойму вот только — одни говорят, что Соединенные Штаты проводят в отношении нас политику «сдерживания», другие — что «устрашения». Есть ли здесь какая-то разница или же только пропагандистская трескотня?

— Американцы называют свою стратегию политикой «сдерживания», — сказал Соболев. — По-английски это «deterrence», и точный перевод этого термина — «сдерживание». Мы неправильно переводим его как «устрашение». «Сдерживание», в понимании американских политологов, означает создание такой военной структуры, которая удерживала бы Советский Союз от войны с США и их союзниками.

— Нет, — твердо сказал Громыко, — это не так. Задача сдерживания не в том, чтобы удержать Советский Союз от войны. В США знают, что на них никто нападать не собирается, — а сдержать рост нашего влияния и могущества в мире. Есть у них секретный документ комитета национальной безопасности за номером шестьдесят восемь. Там прямо говорится: «заставить» Советский Союз отказаться от политики, основанной на его идеологических концепциях, то есть от коммунизма! Да еще «посеять семена» разрушения внутри советской системы. И методы для этого обозначены: политические, экономические, подрывные, а не только наращивание вооружений. Так что это не просто сдерживание, как бы оно по-английски ни называлось, а самая настоящая агрессивная политика устрашения.

Хрущев прервал его:

— Что-то я не вижу по сути большой разницы между нашей политикой борьбы за мир и их политикой устрашения или — как ее там — сдерживания, если, конечно, отбросить пропагандистскую брехню. Есть две ведущие силы, которые определяют положение в мире. Это — США и СССР. Американцы после войны создали ядерное оружие и вроде бы взяли нас за горло. А мы создали такую мощную армию, которая в считанные дни освободит всю Европу, и, значит, тоже взяли их за горло. Называй это как хочешь — «борьба за мир», «сдерживание», «устрашение» — один черт. Прежде чем начать войну, каждый теперь не семь, а сто раз отмерит. А тут мы еще свою атомную бомбу сделали и ракеты межконтинентальные построили. Можно сказать, американцев второй рукой за горло взяли. — Говоря это, Никита Сергеевич жестикулировал, показывая, как взяли мы американцев за горло, а живот его над черными трусами важно переваливался из стороны в сторону. — Так оно, конечно, сподручнее держать: и крепче и надежнее. Вот и результат есть. Во время Суэца как пригрозили, так англичане и французы сразу в штаны наложили, а американцы в стороне остались. И Венгрию нам простили, хотя и поскулили. А куда им было деваться? Не воевать же из-за нее. Теперь из Берлина их надо выдавить.

— Все бы хорошо, — продолжал Хрущев, — да вот только американцы одной рукой нас за горло держат, а другой работают, и неплохо у них это получается. Мы же их двумя руками за горло держим, а для работы рук не осталось. Дела в экономике не совсем ладно идут — очень много средств на вооружение тратим. Так и по миру пойти можно. Я думаю, одну руку придется снять. Ядерное и ракетное оружие вроде бы понадежнее — его и оставим, а армию потихонечку сокращать будем. Если, конечно, переговоры с Эйзенхауэром пойдут хорошо. Со временем, думаю, можно будет прекратить и производство атомного оружия. Может быть, даже в одностороннем порядке. Потому что ведь атомная бомба — это не огурец, который вырастил и скушал. Атомную бомбу сделал — она и лежит наготове.

Теперь Хрущев солировал, а дипломаты внимательно слушали и записывали, стараясь не пропустить ни единого слова из его откровений:

— В Америке надо будет жестко поставить вопрос о разоружении — может быть, прямо в ООН. Всеобщее и полное разоружение, роспуск всех армий, а оставить только милицию для охраны внутреннего порядка. Если мы будем разоружаться, то нужно решить вопрос о ликвидации военных баз. Нам трудно будет убедить наших людей, что можно сокращать армию, если останутся американские базы, которыми, как волк флажками, обложен Советский Союз.

Я думаю так повернуть разговор с Эйзенхауэром. Спрошу его: «Зачем вам эти базы?» Мы много думали об этом и пришли к выводу, что они нужны вам для того, чтобы истощить нас экономически. Вы, видимо, считаете, что, окружив нас базами, заставите держать большую армию и тратить много средств на вооружение, а это подорвет нашу экономику. Думаю, господин президент, что если это было заложено в основу вашей стратегической концепции, то она полностью несостоятельна…

Хрущев посмотрел на часы. Время приближалось к обеду.

— Пошли купаться.