Тысяча и одна ночь

И Камар-аз-Заман засмеялся словам своего отца и сказал: «О батюшка, знай, что у меня не осталось сил переносить насмешки. Не прибавляйте же больше ничего, ни одного слова: моя душа стеснилась от того, что вы со мной делаете. И узнай, отец, и будь уверен, что я согласен жениться, но с условием, чтобы вы женили меня на той девушке, которая спала возле меня сегодня ночью. Я уверен, что это ты прислал её ко мне в возбудил во мне страсть к ней, а потом послал за вея перед утром и взял её от меня»

«Имя Аллаха да будет вокруг тебя, о дитя моё! Да охранит он твой разум от безумия!» – воскликнул царь.»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до ста девяноста

Когда же настала ночь, дополняющая до ста девяноста, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царь Шахраман сказал своему сыну Камар-аз-Заману: „Имя Аллаха да будет вокруг тебя, о дитя моё. Да сохранит он твой разум от безумия! Что это за девушку, ты говоришь, я прислал к тебе сегодня ночью, а потом послал взять её от тебя перед утром? Клянусь Аллахом, дитя моё, я не ведаю об Этом деле! Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне: спутанные ли это грёзы, или привиделось после кушаний? Ты провёл сегодня ночь с умом, запятым мыслью о женитьбе и смущённый речами о ней, – прокляни Аллах женитьбу и час её создания, и прокляни он того, кто её посоветовал! Наверное в нет сомнения, что твоё настроение было смущено из-за брака, и ты увидел во сне, что тебя обнимает красивая девушка, а теперь уверен в душе, что видел её наяву. Все это, о дитя моё, спутанные грёзы!“

«Брось эти речи и поклянись мне Аллахом, творцом всеведущим, сокрушающим притеснителей и погубившим Хосроев[229], что ты не знаешь девушки и её местоприбывания», – сказал Камар-аз-Заман. И царь воскликнул: «Клянусь великим Аллахом, богом Мусы и Ибрахима[230], я этого не знаю, и нет у меня об этом сведений, и все это спутанные грёзы, которые ты видел во сне!» – «Я приведу тебе сравнение, которое ясно покажет тебе, что это было наяву», – сказал Камар-аз-Заман…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто девяносто первая ночь

Когда же настала сто девяносто первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Камараз-Заман сказал своему отцу: „Я приведу тебе сравнение, которое ясно покажет тебе, что это было наяву. Я спрашиваю тебя: случалось ли кому-нибудь видеть во сне, что он сражается и ведёт жестокий бой, а потом пробудиться от сна и найти у себя в руке меч, вымазанный кровью?“ – „Нет, клянусь Аллахом, о дитя моё, этого не случалось“, – отвечал царь.

И тогда Камар-аз-Заман сказал своему отцу: «Я расскажу тебе, что произошло со мною.

Сегодня ночью мне привиделось, будто я пробудился от сна в полночь и нашёл девушку, которая спала подле меня, и стан её был, как мой стан, и вид её был, как мой вид, и я обнял её и повернул своей рукой, и взял её перстень и надел его себе на палец, а свой перстень я сиял и надел ей на палец. И я заснул подле неё и воздержался от неё, стыдясь тебя и боясь, что это ты послал её, чтобы испытать меня, и я подумал, что ты где-нибудь спрятался, чтобы посмотреть, что я с ней делаю. И поэтому я постыдился поцеловать её в рот, от стыда перед тобою, и мне казалось, что ты соблазняешь меня жениться.

А потом я пробудился, на рассвете, от сна и не увидел и следа девушки и не знал о ней ничего. И случилось у меня с евнухом и с везирем то, что случилось. Как же может быть это сном или ложью, когда дело с перстнем – истина? Если бы не перстень, я бы думал, что это сон, но вот её перстень у меня на маленьком пальце. Посмотри на перстень, о царь, сколько он стоит?»

И Камар-аз-Заман подал перстень своему отцу, и тот взял перстень и всмотрелся в него и повертел его, а затем он обратился к своему сыну и сказал: «В этом перстне – великое уведомление и важная весть, и поистине, то, что случилось у тебя с девушкой сегодня ночью, – затруднительное дело. Не знаю, откуда пришло к нам это незваное, и виновник всей этой смуты один лишь везирь. Заклинаю тебя Аллахом, о дитя моё, подожди, пока Аллах облегчит тебе эту горесть и принесёт тебе великое облегчение. Ведь кто-то из поэтов сказал:

Надеюсь, что, может быть, судьба повернёт уздуИ благо доставит мне, – изменчиво время! —

И помощь в надеждах даст, и нужды свершит мои —Ведь вечно случаются дела за делами.

О дитя моё, я убедился сейчас, что нет в тебе безумия, но дело твоё диковинно, и освободит тебя от него лишь Аллах великий».

«Заклинаю тебя Аллахом, о батюшка, – сказал Камар-аз-Заман, – сделай мне добро и разузнай для меня об этой девушке. Поторопись привести её, а не то я умру с тоски и никто не будет знать о моей смерти». Потом Камар-аз-Заманом овладела страсть, и, повернувшись к своему отцу, он произнёс такое двустишие: