Тысяча и одна ночь

Когда же настала двести восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Камар-азЗаман окончил говорить стихи и отдохнул, он вошёл в городские ворота, не зная, куда направиться. Он прошёл город насквозь, с начала до конца (а вошёл он в ворота, ведшие из пустыни), и шёл до тех пор, пока не вышел из морских ворот, и никто его не встретил из жителей города (а город был на берегу моря). И Камар-аз-Заман вышел из морских ворот и все шёл, пока не дошёл до городских садов и рощ. Он вошёл под деревья и пошёл дальше и, придя к одному саду, остановился у ворот.

И к нему вышел садовник и поздоровался с ним, и Камар-аз-Заман ответил на его приветствие, а садовник сказал ему «Добро пожаловать! – и воскликнул! – Слава Аллаху за то, что ты пришёл нетронутый жителями этого города! Войди же скорее в сад, пока тебя не увидал никто из его обитателей!»

И тогда Камар-аз-Заман вошёл в этот сад, потеряв разум, и спросил садовника: «Что за история с жителями этого города и в чем дело?» И садовник ответил: «Знай, что здешние жители все маги[238]. Ради Аллаха, расскажи мне, как ты пришёл в это место и какова причина твоего прихода в нашу страну».

И Камар-аз-Заман рассказал садовнику обо всем, что с ним случилось, с начала до конца, и садовник до крайности изумился и сказал: «Знай, о дитя моё, что страны ислама далеко отсюда, и от них до нас четыре месяца пути по морю, а по суше так целый год. У нас есть корабль, который снимается раз в год и уезжает с товарами к берегам земель ислама, и отсюда он едет в море Эбеновых островов, а оттуда к островам Халидан, где царствует царь Шахраман».

Тут Камар-аз-Заман немного подумал и понял, что самое подходящее для него жить в саду, у садовника, и работать у него в помощниках. «Возьмёшь ли ты меня к себе помощником в этот сад?» – спросил он садовника, и тот сказал: «Слушаю и повинуюсь!» И садовник научил его, как отводить воду к грядкам и к деревьям, и Камараз-Заман принялся отводить воду и обрезать траву косою. И садовник одел его в короткий голубой кафтан до колен, и Камар-аз-Заман остался у него, поливая кусты и плача обильными слезами. И не имел он покоя ни ночью, ни днём, так как был на чужбине, и о возлюбленной своей говорил он стихотворения. И среди того, что он сказал, были такие стихи:

Обет вы давали нам – исполните ли его?И слово сказали вы – поступите ли вы так?Не спали мы – так велит нам страсть, – когда спали вы,А спящие не равны с неспящими никогда.Мы знали и раньше, – страсть свою вы таить могли,

Но сплетник вас подстрекнул, сказав, и сказали вы.Возлюбленные души – ив гневе и в милости,Что с вами бы ни было, вы цель моя, только вы!Есть люди, кому вручил я дух мой измученный,О, если бы сжалились и милость явили мне.

Не всякое око ведь, как око моё, горит,И любит не всякая душа, как моя душа.Жестоки вы были и сказали: «Любовь ведь зла!»Вы правы, так сказано и было, да правы вы.Спросите влюблённого – вовек не нарушит он

Обета, хотя б огонь в душе и пылал его,И если противник мой в любви меня судит сам —Кому я посетую, кому я пожалуюсь?И если бы не был я любовью разорён,То сердце моё в любви безумным бы не было.

Вот что было и случилось с Камар-аз-Заманом, сыном паря Шахрамана. Что же касается его жены Ситт Будур, дочери царя аль-Гайюра, то она, пробудившись от сна, стала искать своего мужа, Камар-аз-Замана, и не нашла его. И она увидала, что её шальвары развязаны, и, посмотрев на узелок, к которому был прикреплён камень, увидела, что он развязан, а камень исчез. «О диво Аллаха, – подумала она, – где мой муж? Он, кажется, взял камень и ушёл, не зная, какая в камне тайна. Узнать бы, куда это он ушёл! Но, наверное, случилось диковинное дело, которое заставило его уйти, – иначе он не мог бы расстаться со мною ни на минуту. Прокляни Аллах этот камень и прокляни час его создания!»