Тысяча и одна ночь

«Не говорите много! То не порок,Коль бедра имеет он, что книзу его влекут,И вьётся на жемчуге ланиты пух молодой,И роза поклялась нам упорною клятвою,Что щёк его не оставит диво их дивное.Вот с ним я заговорил безгласными веками,А то, что ответил он, – словечко его бровей.

Краса его та же все, как прежде я зная её,А кудри хранят его от тех, кто преследует.И слаще, прекраснее черты его той порой,Когда заблестит пушок и юны его усы»И все, кто бранит меня теперь за любовь к нему,Коль речь о нас с ним зайдёт: «Он друг его», – говорят.

А вот слова аль-Харири[438] – и он хорошо сказал:

Сказали хулители: «Зачем эта страсть к нему?

Не видишь ли – волосы растут на щеках его!»Я молвил: «Клянусь Аллахом, если хулящий насУвидит в глазах его путь правый – не будет твёрд.Кто жил на такой земле, где вовсе растений нет,Уедет ли из неё, как время весны придёт?»

А вот слова другого:

Сказали хулители: «Утешился!» Лгут они!

К кому прикоснулась страсть, забыть тот не может,Его не забыл бы я, будь розы одни на нем;Так как же забуду я рейхан вокруг розы.

И слова другого:

О, как строен он! Глаза его и пушок его?Заодно друг с другом людей лишают жизни.Он пролил кровь мечом нарцисса отточенным,А вожен перевязь его из мирты.

И слова другого:

Не вином его опьянялся я – его локоныЛюдей всегда хмельными оставляют.Его прелести завидуют одна другой,И все они пушком бы быть желали.

Вот достоинства юношей, которые не дарованы женщинам, и достаточно в этом у юношей перед ними заслуги и преимущества».

«Да сделает тебя здоровым Аллах великий! – сказала женщина. – Ты сам себя обязал спорить и говорил, ничего не упуская, и привёл те доказательства, которые упомянул. Но теперь стала явна истина, не отклоняйся же от пути её, а если ты не удовлетворён доказательствами в общем, я тебе изложу их по отдельности. Заклинаю тебя Аллахом! Куда юноше до девушки и кто сравнивает ягнёнка с антилопой! Девушка нежна в речах и прекрасна станом, она подобна стеблю базилика, с улыбкой как ромашка и волосами как узда. Её щеки как анемон и лицо как яблоко, губы как вино и грудь как гранаты; её члены гибки как ветви, и она обладает стройным станом и нежным телом; нос её как блестящее острие меча, лоб её светел и брови сходятся, и глаза её насурмлены. Когда она говорит, свежий жемчуг рассыпается из её уст, и привлекает она сердца нежностью своих свойств, а когда она улыбнётся, подумаешь ты, что луна заблистала меж её губ; если же взглянет она, то мечи обнажаются в её глазах. У ней предел прелестей, я к ней стремятся кочующий и оседлый, и её губы румяны и нежнее сливочного масла и слаще на вкус, чем мёд…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста двадцать вторая ночь