Тысяча и одна ночь

Когда же настала двести девяносто седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф Харун ар-Рашид воскликнул: „Приведите невольницу сейчай же – я сильно тоскую по ней!“ И, когда невольницу привели к нему, он сказал кади Абу-Юсуфу: «Я хочу погнать её теперь же, я не могу терпеть, пока пройдёт законный срок очищения![336] Как быть?» – «Приведите мне невольника из невольников повелителя правоверных, которые ещё не были освобождены!» – сказал Абу-Юсуф. И когда ему привели невольника, он молвил: «Позволь мне женить его на невольнице, а потом он с ней разведётся, не входя к ней, и тебе будет дозволено познать её сейчас же, без срока очищения».

И это понравилось ар-Рашиду больше, чем первая хитрость, и, когда невольник явился, халиф сказал кадди: «Я позволяю тебе заключить её брачный договор». И кади сделал обязательным для невольника брак, и тот принял условие. И после этого кади сказал ему: «Разведись с нею, и тебе будет сто динаров». Но невольник воскликнул: «Не сделаю!» И кади все прибавлял ему, а он отказывался, пока Абу-Юсуф не предложил ему тысячу динаров. И тогда невольник спросил кади: «Развод в моих руках, или в твоих руках, или в руках повелителя правоверных?» И кади ответил: «Да, он в твоих руках». И невольник воскликнул: «Клянусь Аллахом, я никогда этого не сделаю!» И гнев повелителя правоверных усилился, и он воскликнул: «Где хитрость, о Абу-Юсуф?» И кади АбуЮсуф сказал: «О повелитель правоверных, не печалься – дело ничтожное! Отдай невольника во владение этой невольнице». – «Я отдал его ей во владение», – молвил халиф. И кади сказал невольнице: «Скажи: „Принимаю!“ И невольница сказала: „Принимаю!“ И тогда кади воскликнул: „Я постановляю их разлучить, так как невольник перешёл во владение невольницы и брак оказался расторгнутым!“

И повелитель правоверных встал на ноги и воскликнул: «Подобный тебе должен быть кадием во время моей жизни!» И он приказал принести подносы с золотом, и их принесли и высыпали перед ним, и халиф спросил кади: «Есть с тобою что-нибудь, во что положить золото?»

И кади вспомнил о торбе мула и велел её принести, и торбу наполнили золотом, и кади взял её и уехал домой, а когда наступило утро, он сказал своим друзьям: «Нет пути к вере и благам мира легче и ближе, чем путь знания, – я получил эти большие деньги за два или три вопроса».

Посмотри же, о поучающийся, как интересно это происшествие: в нем заключаются красивые черты – свобода обращения везиря с ар-Рашидом, мудрость халифа и ещё большая мудрость кади. Да помилует же Аллах великий души их всех!

Рассказ об Халиде ибн Абд-Аллахе аль-Касри (ночи 297—299)

Рассказывают также, что Халид ибн Абд-Аллах аль-Касри был эмиром Басры и к нему пришла толпа людей, которые вцепились в юношу, обладавшего блестящей красотой, явной образованностью и великим умом; его облик был красив, и от него хорошо пахло, и отличался он спокойствием и достоинством.

И юношу подвели к Халиду, и тот спросил, какова его история, и ему сказали: «Это вор, которого мы застигли вчера в нашем жилище».

И Халид посмотрел на юношу, и ему понравилась его красота и чистота его одежды. «Отпустите его!» – сказал он и подошёл к юноше и спросил, какова его история, и юноша сказал: «Эти люди были правдивы в том, что говорили, и дело обстоит так, как они сказали». – «Что побудило тебя на это, когда ты красиво одет и прекрасен внешностью?» – спросил его Халид, и юноша сказал: «Меня побудили на это жадность к мирским благам и приговор Аллаха – слава ему и величие!» – «Да потеряет тебя твоя мать! Разве не было в красоте твоего лица, в совершенстве твоего ума и в прекрасной образованности для тебя запрета, который бы удержал тебя от воровства?» – воскликнул Халид. «Оставь это, о эмир, и иди к тому, что повелел Аллах великий, – это воздаяние за то, что стяжали мои руки, и Аллах не обидчик для рабов», – сказал юноша.

И Халид молчал некоторое время, раздумывая о его деле, а затем он велел ему приблизиться и сказал: «Твоё признание в присутствии свидетелей меня смущает, и я не думаю, что ты вор. Может быть, у тебя есть какаянибудь история, кроме кражи? Расскажи мне её». – «О эмир», – сказал юноша, – «Пусть не западёт тебе в душу что-нибудь, кроме того, в чем я перед тобою признался. У меня нет истории, которую я бы мог тебе рассказать, кроме того, что я вошёл в дом этих людей и украл, что мог, и меня настигли и отняли от меня украденное и привели меня к тебе».

И Халид велел заточить юношу и приказал глашатаю кричать в Басре: «Эй, кто хочет посмотреть, как будут наказывать такого-то вора и отрежут ему руку, пусть придёт с утра в такое-то место!» И когда юноша расположился в тюрьме и ему на ноги наложили железо, он испустил глубокие вздохи и пролил слезы и произнёс такие стихи: