Тысяча и одна ночь. Книга 1

И её открыли в четвёртом платье, и она приблизилась, как восходящее солнце, покачиваясь от чванства и оборачиваясь, словно газель, и поражала сердца стрелами из-за своих век, как сказали о ней:

О, солнце красы! Она явилась взирающимИ блещет чванливостью, украшенной гордостью.Лишь только увидит лик её и улыбку устДневное светило - вмиг за облако скроется.

И она появилась в пятой одежде, подобно ласковой девушке, похожая на трость бамбука или жаждущую газель, и скорпионы её кудрей ползли по её щекам, и она являла свои диковины и потряхивала бёдрами, и завитки её волос были не закрыты, как сказали о ней:

Явилась она как полный месяц в ночь радости,И члены нежны её и строен и гибок стан,

Зрачками прелестными пленяет людей она,И жалость ланит её напомнит о яхонте.И тёмные волосы на бедра спускаются, -Смотри берегись же змей, волос её вьющихся.И нежны бока её, душа же её тверда,Хотя и мягки они, но крепче скал каменных.И стрелы очей она пускает из-под ресницИ бьёт безошибочно, хоть издали бьёт она.

Когда мы обнимемся и пояса я коснусь,Мешает прижать её к себе грудь высокая.О, прелесть её! Она красоты затмила все!О, стан её! Тонкостью смущает он ивы ветвь!

И её открыли в шестой одежде, зеленой, и своей стройностью она унизила копьё, прямое и смуглое, а красотой своей она превзошла красавиц всех стран и блеском лица затмила сияющую луну, достигнув в красоте пределов желания. Она пленила ветви нежностью и гибкостью и пронзила сердца своими прекрасными свойствами, подобно тому, как сказал кто-то о ней:

О, девушка! Ловкость её воспитала!У щёк её солнце свой блеск зелёный -Явилась в зеленой рубашке она,

Подобной листве, что гранат прикрывает.И молвили мы: "Как назвать это платье?"Она же, в ответ нам, сказала прекрасно:"Мы этой одеждой пронзали сердцаИ дали ей имя "Пронзающая сердце"

И её открыли в седьмой одежде, цветом между шафраном и апельсином, как сказал о ней поэт:

В покрывалах ходит, кичась, она, что окрашеныПод шафран, сандал, и сафлор, и мускус, и амбры цвет.

Тонок стан её, и коль скажет ей её юность: "Встань!",Скажут бедра ей: "Посиди на месте, зачем спешить!"И когда я буду просить сближенья и скажет ейКрасота: "Будь щедрой!" - чванливость скажет:"Не надо!" - ей.

А невеста открыла глаза и сказала: "О боже, сделай его моим мужем и избавь меня от горбатого конюха!"

И её стали открывать во всех семи платьях, до последнего, перед Бедр-ад-дином Хасаном басрийским, а горбатый конюх сидел один; и когда с этим покончили, людям разрешили уйти, - и вышли все, кто был на свадьбе из женщин и детей, и никого не осталось, кроме Бедр-аддина Хасана и горбатого конюха. И прислужницы увели невесту, чтобы снять с неё одежды и драгоценности и приготовить её для жениха. И тогда конюх-горбун подошёл к Бедр-ад-дину Хасану и сказал ему: "О господин, сегодня вечером ты развлёк нас и осыпал нас милостями; не встанешь ли ты теперь и не уйдёшь ли?" - "Во имя Аллаха!" - сказал Хасан и вышел в дверь; но ифрит встретил его и сказал: "Постой, Бедр-ад-дин! Когда горбун выйдет в комнату отдохновения, войди немедля и садись за полог, и как только придёт невеста, скажи ей: "Я, твой муж и царь, только потому устроил эту хитрость, что боялся для тебя сглаза, а тот, кого ты видела, - конюх из наших конюхов". И потом подойди к ней и открой ей лицо и скажи: "Нас охватила ревность из-за этого дела!"

И пока Бедр-ад-дин разговаривал с ифритом, конюх вышел и пошёл в комнату отдохновения и сел на доски, и ифрит вылез из чашки с водой, в образе мыши, и пискнул: "Зик!" - "Что это такое?" - спросил горбун. И мышь стала расти и сделалась котом и промяукала: "Мяу-мяу!", и выросла ещё, и стала собакой и пролаяла: "Вaу, вау!"