Тысяча и одна ночь. Книга 8

И когда старуха услышала слова девушки и увидела её страсть в любви к юноше, она сказала: "О госпожа, что касается до его прихода к тебе, то к этому нет пути, а тебе простительно, что ты не пошла к нему, потому что ты молоденькая. Но идём со мной, и я буду идти впереди, пока ты не дойдёшь до него, и я стану с ним разговаривать, так что тебе не будет стыдно, и в один миг у вас с ним возникнет дружба". - "Иди впереди меня - приговора Аллаха не отвратить", - сказала царевна. И нянька с царевной пошли и подошли к царевичу, который сидел, подобный луне в её полноте. И когда они подошли к нему, старуха сказала: "Посмотри, о юноша, кто пришёл к тебе - это дочь царя времени, Хайят-ан-Нуфус.

Узнай же ей цену и значение того, что она пошла и пришла к тебе. Встань из уважения к ней и стой перед нею на ногах". И царевич в тот же час и минуту поднялся на ноги, и его взор встретился с её взором, и оба они стали как пьяные, без вина, и ещё увеличилась любовь царевича и его страсть к ней. И царевна раскинула руки, и юноша также, и они обнялись, охваченные крайним томлением, и одолела их любовь и страсть, и покрыло их беспамятство, и они упади на землю, и оставались без чувств долгое время. И старуха испугалась позора и внесла их во дворец и села у дверей его, а невольницам она сказала: "Пользуйтесь и гуляйте, - царевна спит". И невольницы снова пошли гулять. А влюблённые очнулись от забытья и увидели себя внутри дворца, и юноша сказал царевне: "Заклинаю тебя Аллахом, о владычица красавиц, - сон ли это, или пучки сновидений?" И затем они обнялись и опьянели без вина и стали жаловаться на волнение страсти, и юноша произнёс такие стихи:

"Восходит с лица её сияющий солнца лик,И так же со щёк её румянец зари блестит.

Когда появляется смотрящим лицо её,Смущённо скрывается звезда в небесах пред ним,Когда же появятся улыбки её лучи,Свет утра блеснёт, и мрака тучи рассеет он,А если свой гибкий стан склонить она вздумает,

Ревнует её тогда ветвь ивы в листве своей,Достаточно видеть мне её, и доволен я,Спаси, сохрани её людей и зари господь!Луне она в долг дала частицу красот своих,

Хотело с ней сходным солнце быть - не могло оно.Откуда взять солнцу мягкость нежных боков её,Откуда взять месяцу и внешность и нрав её?Кто может меня корить за то, что я весь в любви,И то разделяюсь в ней, то вновь безразделен я?

Моим овладела сердцем, раз лишь взглянув она,И что уберечь могло бы сердце влюблённое?"

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот тридцать вторая ночь

Когда же настала семьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царевич окончил свои стихи, царевна прижала его к груди и поцеловала в уста и меж глаз, и душа вернулась к юноше, и он принялся сетовать ей на силу страсти, которую испытывал, и жестокость любви и великую тоску и волнение и на то, что случилось с ним из-за суровости её сердца. И царевна, услышав его слова, стала целовать ему руки и ноги и обнажила голову, и потемнело на земле, и засияла над ней луна. "О любимый, о предел моих желаний, - да не будет дня разлуки и да не заставит его Аллах к нам вернуться! - сказала царевна. И они обнялись и стали плакать, и царевна произнесла такие стихи: