Тысяча и одна ночь. Книга 9

И когда шейх Абд-аль-Каддус услышал слова Хасана и его стихи, он понял, что Хасан не отступится от желаемого и что слова на него не действуют, и убедился, что он непременно подвергнет себя опасности, хотя бы его душа погибла. "О дитя моё, - сказал он ему, - знай, что острова Вак - это семь островов, где есть большое войско, и все это войско состоит из невинных девушек. А обитатели внутренних островов - шайтаны, мариды и колдуны, и там живут разные племена. И всякий, то вступит на их землю, не возвращается, и не было никогда, чтобы кто-нибудь дошёл до них и вернулся. Заклинаю тебя Аллахом, возвращайся же поскорее к твоим родным и знай, что женщина, к которой ты направляешься, - дочь паря всех этих островов. Как же ты можешь добраться до неё? Послушайся меня, о дитя моё, и, может быть, Аллах заменит её тебе кем-нибудь лучше". - "Клянусь Аллахом, о господин, - сказал Хасан, - если бы меня разрезали из-за неё на кусочки, только увеличилась бы моя любовь и волнение. Я непременно должен увидеть жену и детей и вернуться на острова Вак. И, если захочет Аллах великий, я вернусь только с нею и с моими детьми". - "Значит, ты неизбежно поедешь?" - спросил шейх Абд-аль-Каддус. И Хасан ответил: "Да, и я хочу от тебя только молитвы о поддержке и помощи. Быть может, Аллах скоро соединит меня с женой и детьми". И он заплакал от великой тоски и произнёс такие стихи:

"Желание вы моё и лучшие из людей,На место я зрения и слуха поставлю вас.Владеете сердцем вы моим и живёте в нем,И после вас, господа, я впал в огорчение.

Не думайте, что от страсти к вам я уйти могу,Любовь к вам повергнула беднягу в несчастье.Вас нет, и исчезла радость. Только исчезли вы,И стало все светлое печальным до крайности.Оставили вы меня, чтоб в муках я звезды пасИ плакал слезами, точно дождь, вечно льющийся.

О ночь, ты длинна для тех, кто мучим тревогоюИ в сильном волнении взирает на лик луны.О ветер, промчишься коль над станом, где милые,Привет мой снеси ты им - ведь жизнь не долга моя.Скажите о муках тех, которые я стерпел,

Возлюбленные вестей не знают о нас теперь".

А окончив свои стихи, Хасан заплакал сильным плачем, так что его покрыло беспамятство. И когда он очнулся, шейх Абд-аль-Каддус сказал ему: "О дитя моё, у тебя есть мать, не заставляй же её вкусить утрату". И Хасан сказал шейху: "Клянусь Аллахом, о господин, я не вернусь иначе как с моей женой, или меня поразит гибель". И потом он заплакал и зарыдал и произнёс такие стихи:

"Любовью клянусь, что даль обет не меняет мойИ я не из тех, кто, дав обеты, обманет.Когда б о тоске своей попробовал рассказатьЯ людям, сказали бы: "Он стал бесноватым"

Тоска и страдания, рыданья и горести,Кто этим охвачен всем - каким же он будет?"

И когда он окончил свои стихи, шейх понял, что он не отступится от того, что решил, хотя бы его душа пропала, и подал ему письмо и пожелал ему блага и научил его, что ему делать, и сказал: "Я крепко поручаю тебя в письме Абу-р-Рувейшу, сыну Билкис, дочери Муина. Он мой наставник и учитель, и все люди и джинны смиряются перед ним и его боятся. Отправляйся, с благословения Аллаха", - сказал он им.

И Хасан поехал и отпустил поводья коня, и конь поле тел с ним быстрее молнии. И Хасан спешил на коне в течение десяти дней, пока не усидел перед собой что-то огромное, чернее ночи, заполняющее пространство между востоком и западом. И когда Хасан приблизился к этой громаде, конь заржал под ним, и слетелись копи, как дождь, и не счесть было им числа, и не видно было им конца. И они стали тереться об коня Хасана, и Хасан испугался их и устрашился. И он летел, окружённый конями, пока не прилетел к той пещере, которую ему описал шейх Абд-аль-Каддус. И конь остановился у двери пещеры, и Хасан сошёл с него и привязал поводья к луке седла, и конь вошёл в пещеру, а Хасан остался у двери, как велел ему шейх Абд-аль-Каддус, и начал размышлять об исходе своего дела - каков он будет. И был он смущён и взволнован и не знал, что с ним случится..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Восемьсот вторая ночь