Тысяча и одна ночь. Том XII

О, кто оставил край наш и уехалК любимым, и спешил он, убегая!Ужель ты думал, что с вами мне прекрасноИ жизнь у вас от горестей свободна?Как попала в плен и запуталась я в сетях любви,Мне любовь тюрьма, и место моё – далеко,Как одежду спрятал, уверился и подумал он,Что не кляну его перед единым.

И беречь её он наказывал своей материВ кладовой своей, и жесток он был и злобен.И услышала разговор я их и запомнила,И ждала я благ и великих и обильных,И пошла я в баню, и было это способом,И все умы красой моей смутились.И жена Рашида дивилась тоже красе моей,И справа осмотрев меня и слева.Я крикнула: «Жена халифа, у меня

Одежда есть роскошная из перьев.Будь на мне она, ты увидела бы диковины,Что стирают горе и гонят прочь печали».И жена халифа меня спросила: «Где она?»И ответила я: «В доме моем прежнем».И Масрур пошёл и принёс одежду пернатую,И вдруг она сиянья все затмила.И взяла её я из рук его и увидела,

Что и пуговки и сама она в порядке.И закуталась я в одежду, взяв сыновей с собой,Развернула крылья и быстро полетела.О мужа мать, когда придёт, скажи ему«Если нас он любит, расстанется пусть с домом».

А когда она окончила свои стихи, Ситт-Зубейда сказала ей: «Не опустишься ли ты к нам, чтобы мы насладились твоей красотой, о владычица красавиц. Хвала тому, кто дал тебе красоту и красноречие». Но жена Хасана воскликнула: «Не бывать тому, чтобы вернулось минувшее, – и потом сказала матери Хасана, бедного и печального: – Клянусь Аллахом, о госпожа, о Умм-Хасан, ты заставишь меня тосковать. Когда придёт Хасан и продлятся над ним дни разлуки и захочет он близости и встречи и потрясут его ветры любви и томления, пусть он придёт ко мне на острова Вак!»

И потом она улетела со своими детьми и направилась в свою страну. И когда мать Хасана увидела это, она заплакала и стала бить себя по лицу и так рыдала, что упала без памяти. А когда она очнулась, Ситт-Зубейда сказала ей: «О госпожа моя паломница, я не знала, что это случится, и если бы ты мне о ней рассказала, я бы тебе не противилась. Я узнала, что она из летающих джиннов только сейчас, и знай я, что она такого рода, я бы не дала ей надеть одежду и не позволила бы ей взять детей. Но освободи меня от ответственности, о госпожа!» И старуха сказала (а она не нашла в руках хитрости): «Ты не ответственна!» – и вышла из халифского дворца и шла до тех пор, пока не вошла в свой дом.

И она стала так бить себя по лицу, что её покрыло беспамятство, а очнувшись от забытья, она начала тосковать по женщине и её детям, и ей захотелось увидеть своего сына, и она произнесла такие стихи:

«В разлуки день уход ваш вызвал слезы

От горя, что из мест родных ушли вы.И крикнула от мук любви я с горестью(А слезы плача разъели мне ланиты):«Вот расстались мы, но будет ли возвращение?»Разлука уничтожила всю скрытность!О, если бы вернулись они к верности!Коль они вернутся, вернётся время счастья».

И потом она поднялась и вырыла в доме три могилы и сидела над ними, плача, в часы ночи и части дня, а когда продлилось отсутствие её сына и увеличилась её тревога, тоска и печаль, она произнесла такие стихи: