Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И все были так потрясены и изумлены, что никто не осмелился произнести ни слова. Но визирь Рабиа встал и сказал меченосцу Масруру:

— Иди сейчас же и предстань между рук халифа! И когда он увидит тебя, спросит: «Ты закончил?», а ты ответишь ему: «Твоя любимая аль-Хайзуран, мать твоя, жена твоего покойного отца аль-Махди, мать брата твоего, увидела меня, когда я бросился к аль-Рашиду, она остановила меня и оттолкнула. И вот я перед тобой, так и не сумевший выполнить твой приказ».

И Масрур вышел и сразу пошел к халифу.

И как только аль-Хади увидел его, он сказал ему:

— Ну что? Где то, о чем я просил тебя?

И Масрур ответил:

— О господин мой, принцесса Хайзуран, моя госпожа, видела, как я бросился на твоего брата аль-Рашида; она остановила меня, и оттолкнула меня, и помешала мне выполнить мою миссию.

И халиф, находясь на грани негодования, встал и сказал Ишаху и певице Гайде:

— Оставайтесь здесь, где сидите, пока я не вернусь!

И он пришел к матери своей Хайзуран и увидел всех сановников и эмиров, собравшихся у ее дома. И принцесса, увидев его, поднялась;

и все люди, которые были в зале, тоже встали. И халиф, повернувшись к своей матери, сказал ей задыхающимся от гнева голосом:

— Почему, когда я что-то хочу и приказываю, ты противишься моим желаниям?

И Хайзуран воскликнул:

— Да сохранит меня Аллах, о эмир правоверных, от противодействия любому твоему желанию! Но я только хочу, чтобы ты мне сказал, почему ты требуешь смерти моего сына аль-Рашида. Это твой брат и твоя кровь, он подобен тебе душой и наследием отца твоего.

И аль-Хади ответил:

— Раз ты хочешь это знать, знай, что я хочу избавиться от аль-Рашида из-за сна, который мне приснился прошлой ночью и который наполнил меня ужасом, ибо в этой комнате я увидел аль-Рашида, сидящего на троне вместо меня. А рядом с ним была моя любимая рабыня Гайда, и он пил и играл с ней. И я, любящий свою власть, трон и свою фаворитку, не хочу больше бесконечно видеть рядом этого опасного соперника, пусть он и брат мой.

И Хайзуран ответил ему:

— О эмир правоверных, это всего лишь иллюзия и ложь сна, это дурное видение, вызванное острой пищей. О сын мой, сон редко бывает реальностью.

И она продолжала так с ним разговаривать, одобряемая взглядами сановников. И она делала это так хорошо, что ей удалось наконец успокоить аль-Хади и развеять его опасения. А затем она позвала аль-Рашида и заставила его дать клятву, о которой он никогда и не помышлял, что у него нет ни малейшего замысла восстать против власти халифа и что он никогда не предпримет таких попыток.

И после всех этих объяснений гнев аль-Хади улетучился. И он вернулся в купол, где оставил свою любимую Гайду с Ишахом. И он отпустил музыканта и остался наедине с прекрасной Гайдой, чтобы развеяться, возрадоваться и позволить себе проникнуться смешанными наслаждениями ночи и любви. И вдруг он почувствовал резкую боль в ступне. И он тут же приложил руку к больному, зудящему месту и потер его. И через несколько мгновений там образовалась небольшая опухоль, которая быстро выросла до размера лесного ореха. И она стала невыносимо зудеть. И он снова потер ее, а она увеличилась до размера грецкого ореха и в конце концов лопнула. И сразу же аль-Хади упал навзничь мертвый.

А причина всего этого заключалась в том, что Хайзуран в те несколько мгновений, пока халиф оставался с нею после примирения, дала ему выпить тамариндового шербета, в котором содержалось веление судьбы.

И первым о смерти аль-Хади узнал евнух Масрур. И он тотчас побежал к принцессе Хайзуран и сказал ей:

— О мать халифа, да продлит Аллах дни твои! Мой хозяин аль-Хади только что умер.

И Хайзуран сказала ему:

— Хорошо. Но, Масрур, держи эту новость в тайне и не разглашай это внезапное событие. А теперь иди как можно скорее к моему сыну аль-Рашиду и приведи его ко мне.

И Масрур пошел к аль-Рашиду и нашел его спящим. И он разбудил его, сказав ему:

— О господин мой, Сетт Хайзуран зовет тебя прямо сейчас.

И расстроенный Гарун воскликнул:

— Клянусь Аллахом! Мой брат аль-Хади снова замышляет против меня и собирается раскрыть какой-нибудь задуманный мною заговор, о котором я никогда и не догадывался.

Но Масрур прервал его, сказав:

— О Гарун, быстро вставай и следуй за мной! Успокой сердце свое и осуши глаза свои, ведь все идет к процветанию и ты найдешь только успех и радость!

И Гарун встал и оделся. И сразу же Масрур поклонился ему и, поцеловав землю между рук его, воскликнул:

— Салам тебе, о эмир правоверных, имам слуг веры, халиф Аллаха на земле, защитник священного закона и того, что он налагает.

И Гарун, полный удивления и неуверенности, спросил его:

— Что означают эти слова, о Масрур? Некоторое время назад ты просто звал меня по имени, а теперь ты величаешь меня титулом эмира правоверных. К чему я должен отнести эти противоречивые слова и такую непредвиденную смену речи?

И Масрур ответил:

— О господин мой, жизнь имеет свое предназначение, а всякому существованию свое время. Пусть Аллах продлит дни твои! Твой брат только что скончался.