Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И он приблизился к кувшинам, но тотчас же отступил назад — так поразил его запах горячего масла и горелого тела, исходивший из них. Однако он подошел к ним опять и, прикладывая к ним руку, почувствовал, что стенки их так горячи, как стенки печи. Тогда он взял пучок соломы, зажег его и заглянул в кувшины.

И он увидел, что все его люди — обожженные, дымящиеся, бездыханные тела.

И, увидав все это, предводитель разбойников понял, какой жестокой смертью погибли все тридцать семь его товарищей, вскочил одним страшным прыжком на вершину стены двора, соскочил оттуда на улицу и бросился бежать со всех ног. И он стал погружаться в ночной мрак, уничтожая расстояние шагами своими.

На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

ВОСЕМЬСОТ ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ НОЧЬ,

она сказала:

Предводитель разбойников бросился бежать со всех ног. И он стал погружаться в ночной мрак, уничтожая расстояние шагами своими. И, прибежав в пещеру, он предался своим черным мыслям, думал о том, что ему оставалось делать, чтобы отомстить, за что ему следовало отомстить.

И это пока все, что было с ним.

Что же касается Морганы, которая только что спасла дом своего господина и жизнь всех укрывающихся в нем, то, лишь только она убедилась, что всякая опасность миновала вследствие бегства лжеторговца маслом, она спокойно начала дожидаться наступления дня, чтобы разбудить господина своего Али-Бабу. И лишь только он оделся, полагая, что его разбудили в этот ранний час для того, чтобы идти в хаммам, Моргана подвела его к кувшинам и сказала ему:

— О господин мой, открой первый кувшин и посмотри в него!

И Али-Баба, взглянув туда, дошел до пределов страха и ужаса.

И Моргана поспешила рассказать ему все, что произошло, от начала и до конца, не пропуская ни одной подробности. И она рассказала ему также о знаках белых и знаках красных на воротах, о которых она не сочла нужным уведомить его раньше. Но нам нет никакой необходимости повторять это.

Когда Али-Баба выслушал рассказ своей рабыни Морганы, он заплакал от волнения и, с нежностью прижав молодую девушку к сердцу своему, сказал ей:

— О благословенная девушка, да будет благословенна мать, родившая тебя! И конечно, хлеб, который ты ела в нашем доме, ты ела не даром. Ты дочь моя и дочь матери детей моих. И отныне ты будешь во главе моего дома и старшей из детей моих!

И он продолжал восхвалять ее и благодарить за бдительность, мудрость и предусмотрительность.

После этого Али-Баба с помощью Морганы и раба Абдаллаха приступил к преданию земле разбойников, так как по зрелом размышлении он решил закопать их в огромной яме в саду, побросав их туда без всякой церемонии, как попало, чтобы не привлечь внимания соседей. И таким образом было навсегда покончено с этой проклятой породой.

И в доме Али-Бабы прошло несколько дней среди веселья и поздравлений. И в семье не переставали рассказывать друг другу всевозможные подробности этого удивительного приключения, благодаря Аллаха за свое избавление. И все относились к Моргане с еще большим вниманием, чем обыкновенно; и Али-Баба со своими обеими женами и со своими детьми не знал, как выразить ей признательность свою и любовь.

И вот однажды старший сын Али-Бабы, заведовавший делами купли-продажи в бывшей лавке Кассима, сказал отцу своему, возвратившись с базара:

— О отец мой, я не знаю, как отблагодарить моего соседа, купца Гуссейна, за все почести, которыми он не перестает осыпать меня со времени недавнего своего устройства на нашем базаре. Вот уже пять раз я был им принят, ни разу не пригласив его, в свою очередь, разделить нашу полуденную трапезу. И я очень хотел бы, о отец мой, угостить его хотя бы только один раз и роскошью пиршества в этот единственный раз вполне отблагодарить его за все расходы, которые он сделал в мою честь. Ибо ты согласишься со мной, что было бы неприлично откладывать далее ответ на все его любезности по отношению ко мне.

И Али-Баба отвечал:

— Конечно, о сын мой, это самый обыкновенный долг каждого. И ты должен был подумать об этом гораздо раньше. И вот так как завтра пятница, день отдыха, ты воспользуйся этим, чтобы пригласить Хага Гуссейна, соседа твоего, разделить с нами вечерний хлеб и соль. И если он из скромности будет отговариваться, не бойся настаивать и приведи его в наш дом, где, я надеюсь, он найдет угощение, достойное его щедрости.

И вот на другой день сын Али-Бабы после молитвы посетил Хага Гуссейна — купца, вновь обосновавшегося на базаре, чтобы пойти вместе с ним на прогулку. И он направил прогулку свою вместе с соседом прямо в сторону той части города, где находился их дом. И Али-Баба, ожидавший их на пороге дома, подошел к ним с улыбающимся лицом и после саламов и взаимных приветствий выразил Хагу Гуссейну свою благодарность за безграничную его любезность к сыну и очень настойчиво начал просить его зайти в его дом отдохнуть и разделить с ним и его сыном вечернюю трапезу. И он прибавил: