Тысяча осеней Якоба де Зута

Оглядываясь в прошлое, Якоб видит месяцы и годы будущего. По прибытии на Яву новый генерал — губернатор приглашает его в свой дворец в славящемся здоровым климатом Бейтензорге, подальше от миазмов Батавии. Якобу предлагают выгодную должность при губернаторе, но он отвечает отказом, настаивая на возвращении на родину. «Раз я не могу оставаться в Нагасаки, — думает он, — мне лучше совсем покинуть Восток». Месяц спустя он наблюдает закат, накрывший Суматру, с борта корабля, направляющегося в Европу, и слышит доктора Маринуса так же ясно, как медленный рефрен клавесина, который рассуждает о бренности жизни, похоже, на арамейском языке. Очевидно, это воображение играет с ним злую шутку. Шесть недель спустя глазам пассажиров предстает Столовая гора, возвышающаяся над Кейптауном, и Якоб вспоминает отрывки истории, рассказанной ему директором ван Клифом на крыше борделя много лет тому назад. Сыпной тиф, жуткий шторм у Азорских островов и стычка с корсаром осложняют путь по Атлантике, но он благополучно прибывает на Тексел под ледяным дождем. Начальник порта передает Якобу вежливое приглашение от муниципалитета Гааги, где его давнее участие в войне празднуется короткой церемонией в Министерстве торговли и колоний. Он направляется в Роттердам и стоит у того же причала, где когда-то обещал молодой девушке по имени Анна, что в течение шести лет он вернется из Ост — Индии состоятельным человеком. Сейчас у него достаточно денег, но Анна умерла при родах много лет тому назад, и Якоб уезжает в Вире, на остров Валхерен. Ветряные мельницы на острове, потрепанном войной, вновь отстроены и заняты работой. Никто в Вире не узнает вернувшегося домой домбуржца. Гравенполдер — в получасе езды на лошади, но Якоб предпочитает пройти пешком, чтобы не помешать своим прибытием послеобеденным классам Герти в школе мужа. Его сестра открывает дверь, когда он стучится. Она говорит: «Мой муж в своем кабинете, не могли бы вы…» — затем ее глаза широко раскрываются, и она начинает рыдать и смеяться.

В воскресенье Якоб на службе в церкви Домбурга среди знакомых лиц, состарившихся, как и его. Он идет на кладбище, к могилам матери, отца и дяди, но не принимает приглашения нового пастора отужинать с ним в его доме. Он отправляется в Мидделбург на встречу с директорами торговых домов и импортных компаний. Делаются предложения, принимаются решения, подписываются контракты, и Якоба выдвигают в члены масонской ложи. Между цветением тюльпанов и Троицей он появляется из церкви под руку с флегматичной дочерью одного из деловых партнеров. Конфетти напоминает Якобу цветы вишни в Мияко. Жена господина де Зута вполовину моложе мужа, но возражений ни у кого нет: ее молодость стоит его денег. Муж и жена находят компанию друг друга приемлемой большую часть времени, по крайней мере, в первые годы их совместной жизни. Он намеревается опубликовать свои мемуары о годах директорства в Японии, но каким-то образом жизнь крадет у него время, необходимое для их написания. Якобу исполняется пятьдесят лет. Его избирают в совет Мидделбурга. Якобу исполняется шестьдесят лет, а его мемуары все еще не написаны. Медного цвета волосы теряют блеск, лицо обвисает, и линия волос отодвигается ото лба, а вскоре и его макушка уже ничем не отличается от выбритой макушки пожилого самурая.

Обретающий популярность художник, который рисует его портрет, удивлен меланхолической отстраненностью Якоба, но на законченной картине ее нет и в помине. Приходит день, когда Якоб передает семейный Псалтырь своему старшему сыну — не Юану, который родился гораздо раньше, а старшему голландскому сыну, добропорядочному юноше, совершенно не интересующемуся жизнью за пределами Зеландии. Поздним октябрем или ранним ноябрем на город спускаются ветреные сумерки. Ветер срывает последние листья с вязов и сикомор, а фонарщик идет привычным маршрутом от одного фонаря к другому, когда семья Якоба собирается у постели патриарха. У лучшего доктора Мидделбурга на лице серьезность и печаль, но он доволен, что успел сделать все необходимое во время короткого, но прибыльного заболевания пациента, и еще успеет домой к ужину. Пламя очага отражается в маятнике часов, и в последние мгновения Якоба де Зута, когда дыхание с хрипом срывается с губ, янтарные тени в дальнем углу сливаются в женскую фигурку.

Она проскальзывает между стоящими у кровати — все они выше, крупнее, — не видимая никому…

…и поправляет головной платок, чтобы получше закрыть ожог.

Кладет свои прохладные ладони на лихорадочно горящее лицо Якоба.

Якоб видит себя — молодым — в ее раскосых глазах.

Ее губы касаются местечка между бровями.

Вощеная бумажная дверь сдвигается.

Выражение признательности

Во — первых, Нидерландскому институту прогрессивных исследований гуманитарных и социальных наук, Голландскому литературному фонду за предоставленную бесценную возможность поработать в ГИПИ первую половину 2006 года.