Тысяча осколков тебя (ЛП)

— Ага. Всё хорошо. Просто я... — Я помахала пальцами, и это должно было означать, что я немного не в себе.

Но выражение лица Джози становится жестче, и я понимаю, что она думает, будто я говорю о Поле и шраме от его предательства, оставшемся в семье. Поэтому она на Новый Год приехала домой, вместо того, чтобы праздновать с друзьями. Она пытается помочь родителям перенести это.

— Мама и папа в большой комнате? -

спрашивает Джози, бросает рюкзак около двери, как она делала это с четвертого класса. Она уходит, чтобы повидать родителей, а я прислоняюсь к холодильнику в бессилии.

Когда Тео вопросительно смотрит на меня, я делаю движение в сторону большой комнаты.

— Иди, поболтай с ними. Мне нужна минутка.

Он не выглядит на сто процентов удовлетворённым ответом, но кивает, давая мне пространство.

После ухода Тео я стою и смотрю в окно кухни. Дома у нас за окном висит ловец солнца, маленькая оранжево-желтая бабочка. Здесь ловец в форме сине-голубой птицы. Моё сердце начинает ныть и на этот раз для него нет лекарства.

Я вижу иронию. Во время этого путешествия я страстно желала снова быть с моей семьей. Сейчас я более или менее с ними, но у меня есть другая семья, по которой я скучаю.

Катя и маленький Пётр — я больше не видела их после царского поезда. Пётр, должно быть, в совершенном ужасе. Его будут мучить кошмары по ночам, я бы поставила в своей комнате кушетку для него, чтобы он был поблизости, и я могла бы разбудить его. А Катя? Вероятно, она уже спорит с Царём, чтобы он разрешил женщинам вступать в армию. И Владимир будет торопить Царя обдумать конституционные реформы, чтобы никакой другой претендент на трон не смог поднять восстание...

"Я должна быть там", — думаю я, прежде, чем вспоминаю, что, конечно я там и есть. Маргарет из того измерения вернулась к своей жизни. Мы достаточно похожи, чтобы понимать, что она заботится о Петре, что присоединится к Владимиру, чтобы убедить своевольного Царя Александра.

А ещё она оплакивает потерю Пола Маркова, её Пола, умершего и ушедшего навеки.

"Помнит ли она свои последние недели с ним? Знает ли она, что провела ночь с Полом, ночь, когда рухнули все запреты? Если нет, тогда... Я украла это у неё. Нечто священное, что должно было стать её собственностью, стало навеки моим..."

Я уже сказала Тео, что не считала Пола злодеем.

Теперь я понимаю, что злодеем могу быть я.

— Итак, я думала об этике путешествий между измерениями, — говорю я за ужином.

Мама и папа переглядываются, а Тео смотрит на меня взглядом, говорящим: "Ты сошла с ума?" и я притворяюсь, что не вижу его.

— Мы много раз говорили об этом, — отвечает мама, накладывая себе лазанью. — Прости, дорогая, но я не думала, что тебе интересно.

Должна признать, что это скорее правда. Если бы я всё время обращала внимание на их разговоры о высшей физике, я бы сошла с ума. Кроме того, когда вся эта теория пригодилась бы в моей настоящей жизни?

Теперь, конечно же, я знала ответ на этот вопрос.

— Когда вы говорили об этом раньше, ну знаете, это было "а что, если". Абстрактно, не конкретно, — надеюсь, я говорю непринужденно, просто достаточно заинтересованно, чтобы поддержать беседу. — Сейчас всё изменилось.

— Да, действительно, — тяжело говорит папа, и я понимаю, что он думает о Поле.

Мы собрались вокруг радужного стола, временно освобожденного от бумаг, чтобы поместилась лазанья, салат, чесночный хлеб, вино и керамический кувшин, наполненный водой со льдом. (Нобелевская награда лежит на полу рядом со стопками книг, всеми забытая). Вся сцена такая, как должна быть, уютная и немного растрепанная и точно наша. Мамины волосы заколоты в небрежный пучок двумя карандашами. На папе, очки в квадратной черепаховой оправе. Джози пахнет кокосовым маслом. Тео поставил локти на стол. Я пинаю ножку стола, привычка, от которой родители отчаялись избавить меня ещё в средней школе. Джози даже принесла упаковку блестящих колпаков, как она это делает каждый год, хотя мы не надеваем их почти до полуночи.

И всё же, за столом стоит пустой стул, где должен быть Пол, и его нет. Самое мощное присутствие в комнате — это его отсутствие.

— Мы думали, что это будет возможность увидеть несколько маленьких слоев Мультивселенной другими глазами... и потом мы вернемся домой, чтобы поделиться знаниями, — его взгляд темнеет. — Но очевидно, для некоторых людей одного знания недостаточно.

— Ну, София, — Тео одаривает её своей самой очаровательной улыбкой, которая довольно чертовски обворожительна. — Только не говори, что ты тоже становишься параноиком.

Мама качает головой, один кудрявый локон выскакивает на свободу и прыгает вокруг её лица.

— Я не отрицаю того, что сделал Пол. Он сломал вену в нас всех. Но это не значит, что он ошибся в Триаде.

— Погодите, Триада все равно давит на вас? — сказала Джози с полным ртом салата. — Я думала, что вы сказали им засунуть это...

Папа вздыхает.

— Мы пытались. Оказывается, достаточно трудно сказать международной корпорации засунуть что-либо куда-либо. В частности, особенно когда они перестали финансировать твои исследования.