Тысяча порезов

Главное, что я охраняла с удвоенной силой, — я была безумной. Сломанной. Неправильной. И я каким-то образом распознала нечто подобное в этом человеке, поэтому все мои стены рухнули. Теперь, начав, я не собиралась останавливаться. До тех пор, пока у него не будет власти полностью и окончательно уничтожить меня.

— Я должна была быть взрослой, потому что моя мама, как бы сильно я ее ни любила, не была такой, — мой голос был резким на фоне мягкой ночи. — Я не обижаюсь на нее за это. Ни капельки. Но вся ответственность на моих плечах, все мужчины, с которыми я столкнулась… я знала, каков мир. Я знала свое место в нем. Я знала, что у меня на уме. Даже тогда я знала, что мои желания — ненормальные. Мои потребности не совпадают с потребностями чирлидерш, с которыми я тусовалась, которые рассказывали о том, как отвратителен минет.

Я опустила руку вниз, хватая его член, который был наполовину твердым.

— Мне нравилось сосать член, — пробормотала я. — Чертовски нравилась идея о том, что мужчины нападают на меня. Трахают всеми возможными способами.

Я сделала глубокий вдох, мое тело покалывало от воспоминаний о том, как меня трахали всеми возможными способами.

— Мужчины, — повторила я, заставляя себя вернуться к рассказу. — Я хотела, чтобы мужчины трахали меня. Вот почему не подпускала к себе парней. Я знала, что этот опыт будет неловким, грязным и все ради их удовольствия. Кроме того, я знала, что именно этого все от меня ждали. Симпатичная болельщица. Это была моя судьба — либо встречаться с квотербеком с богатыми родителями, забеременеть, чтобы выйти замуж, либо спать с мужиками. Я не хотела делать то, что от меня ожидали. Я хотела того, что было неправильным, — я сделала паузу, потирая его бедра. Они были сильными, толстыми, мускулистыми.

Мои мысли вернулись в прошлое. К тому трейлеру. Я знала, что это только вопрос времени, что-нибудь случится. Я едва могла заснуть, думая о том, как это осуществить. Тот факт, что я предавала маму самым отвратительным образом, не давал мне покоя. Это беспокоило меня, но недостаточно. Недостаточно, чтобы игнорировать побуждения.

Оказалось, что Джошуа тоже думал об этом, потому что всего через несколько дней после вечера кино я вернулась домой из школы, а он был там, сидел в гостиной. Мама была на работе, подменяла коллегу в закусочной.

На нем была белая футболка и джинсы с пятнами краски.

Мужчина по-прежнему молчал. Ждал большего. Ему нужна была не просто информация, ему нужны были подробности. Что-то подсказывало мне это.

— Я только вернулась домой с тренировки, — пробормотала я. — Он сидел в старом кресле моего дедушки и ждал. Как только я закрыла дверь, он встал. Долгое время единственным звуком был скрип стула.

Мое дыхание было поверхностным, а трусики промокли от предвкушения. Пути назад не было, даже если я сделаю шаг вперед. Мы оба это знали. Он ждал, когда я сделаю первый шаг. Потому что он не хотел быть человеком, который приставал к дочери своей девушки. Итак, через несколько секунд, глядя на быстрое поднятие и опускание его груди, твердость его челюсти и заметную выпуклость в его джинсах, я шагнула вперед.

— Мы трахались на полу в гостиной, — сказала я, мой голос был хриплым.

Тяжесть воспоминаний давила мне на грудь, напоминая о том, как он был внутри меня.

— Это было в середине дня, — продолжила я. — Вокруг были люди, в трейлерном парке нет уединения. Но мне было все равно. Мне это чертовски понравилось.

Джошуа был подготовлен. Это не был момент страсти, когда он потерял контроль. Он взял с собой презерватив, потому что хотел быть ответственным, трахая подростка.

Его тело было гранитным, он не произнес ни слова все это время. Я не знала, нравилось ему это или вызывало отвращение. Отчаянно хотела это узнать. Хотела дать ему то, что он хотел. Доставить ему удовольствие.

— Было больно? — его голос был низким, скрипучим, мужским. Я почувствовала его в своей киске.

— Немного, — призналась я. — Но он сначала подготовил меня. Потом накинулся. Прямо там, на полу. Задрал мою юбку чирлидерши и заставил меня кричать. Он нашел подушку, чтобы прикрыть мне рот, потому что мы не хотели, чтобы кто-нибудь пришел и остановить нас.

Я сглотнула, мой лоб был влажным, а сердце бешено колотилось, не только от воспоминаний, но и потому, что я впервые произносила все это вслух. Это тайный стыд, который держишь внутри, скрываешь от мира, потому что мы все притворялись нормальными, порядочными. Ведь то, что ты говоришь, определяет тебя. Твои секреты тебя же формируют. И когда ты делишься ими, это сродни вырезанию самых гнилых и кислых частей себя и выкладыванию их на блюдо.

Это дает любому человеку некую силу уничтожить тебя.

И это был незнакомец. Тот, имени которого я даже не знала. Я давала ему очень много.

— Это продолжалось месяцами, — сказала я, мой голос был хриплым. — Он находил отговорки, чтобы не проводить ночи с мамой. Был рядом со мной. Засовывал руку мне под юбку, пока мы ужинали. Трахал меня в спальне на четвереньках, пока мама ходила в магазин.

Я сделала неровный вдох.