Тысяча сияющих солнц

– Это спутниковый телефон моего начальника. У вас пять минут. Не больше.

– Ташакор, – поблагодарил Рашид. – Я тебе обязан.

Швейцар кивнул и удалился. Рашид набрал номер и передал телефон Мариам.

Слушая гудки, Мариам думала о далекой весне 1987 года, когда ей в последний раз довелось увидеть Джалиля. Опираясь на трость, он стоял на их улице рядом со своим синим «мерседесом» с гератскими номерами и смотрел на окна их дома. Джалиль простоял так несколько часов, окликая Мариам по имени, как она в свое время звала его возле его дома в Герате. Мариам на мгновение раздвинула занавески и бросила быстрый взгляд на отца. Джалиль поседел, ссутулился. Очки на носу, неизменный треугольник носового платка из нагрудного кармана. И как он похудел – костюм висит мешком, брюки болтаются!

Джалиль тоже ее заметил. Глаза их на секундочку встретились, совсем как когда-то, только теперь она пряталась за занавесками. Мариам быстро задернула шторы, опустилась на кровать и стала ждать, когда Джалиль уедет.

Через некоторое время он и вправду уехал. И оставил письмо у двери. Много дней она прятала бумажку под подушкой, часто вынимала, вертела в руках. А потом порвала, не разворачивая.

И вот она, после стольких лет, звонит ему. Мариам ругала себя сейчас за свою вздорную, девчоночью гордость. Надо было пустить Джалиля в дом. Пусть бы сел рядом с ней, сказал, ради чего приехал, путь-то неблизкий. В конце концов, он был отец ей. Дурной, недостойный, но отец. Да и такая ли уж страшная вина лежала на нем? Взять вот, к примеру, Рашида. Да и вокруг все эти годы творилось такое…

Мариам ужасно жалела, что уничтожила письмо.

– Вы звоните в городскую управу Герата, – сообщил Мариам низкий мужской голос в трубке.

Мариам откашлялась.

– Салам, брат. Я разыскиваю одного человека, который живет в Герате. Точнее, жил, много лет тому назад. Его зовут Джалиль-хан. Он жил в районе Шаринау, и у него был свой кинотеатр. Не мог бы ты сказать, что с ним и где он сейчас.

В мужском голосе зазвучало раздражение: – И ради этого ты звонишь в городскую управу?

– А куда еще? Прости, брат, я понимаю, ты очень занят, но речь идет о жизни и смерти.

– Я не знаю такого. Кино уже много лет как закрыто.

– Может, найдется человек, который его знает? Хоть кто-нибудь…

– Да кто?

Мариам зажмурилась.

– Прошу тебя, брат. У меня маленькие дети.

В трубке протяжно вздохнули.

– Неужели никого рядом…

– Сторож разве. По-моему, он прожил в Герате всю жизнь.

– Спроси его, пожалуйста. – Перезвони завтра.

– Не могу. Мне дали телефон только на пять минут.

Трубка щелкнула. Мариам испугалась, что ее собеседник разъединился. Однако из телефона донеслись шаги, голоса, гудок автомобиля, шум вентилятора. Она приложила трубку к другому уху и опять закрыла глаза.

И увидела отца. Он с улыбкой доставал что-то из кармана.

– Ну да. Конечно. Тянуть больше не будем.

Это кулон-листик со свисающими кругляшками вроде монеток с выбитыми на них звездами и полумесяцами.

– Примерь, Мариам-джо.

– Что скажешь?

– Ты прямо как царица.

Прошло несколько минут.

Опять шаги. Щелчок.

– Он его знает.

– Да что ты!

– Он так говорит.

– Где он? – воскликнула Мариам. – Этот человек знает, где сейчас Джалиль-хан?

Неловкое молчание.

– Он говорит, тот, кого ты ищешь, давно умер. Еще в 1987 году.

Значит, ему тогда недолго оставалось. Он приехал из Герата попрощаться.

Мариам подошла к перилам балкона. Отсюда виден некогда знаменитый плавательный бассейн, ныне пустой и запакощенный, с отвалившимся местами кафелем. И запущенный теннисный корт, сетка колбасой валяется посередине, словно сброшенная змеей кожа.

– Мне пора идти, – произнес телефон. – Извини за беспокойство, – выдавила Мариам, роняя слезы.

Джалиль махал ей рукой, переходя горную речку, прыгая с камня на камень. Сколько раз она молила Господа, чтобы он подольше не разлучал их с отцом! «Спасибо», – хотела еще сказать Мариам, но тот, в Герате, уже повесил трубку.

Муж ел ее глазами. Мариам покачала головой.

– Все без толку! – Рашид выхватил у нее телефон. – Что дочка, что отец, никакого толку.

В вестибюле Рашид подскочил к опустевшим креслам, схватил с тарелки последнее оставшееся колечко, посыпанное сахарной пудрой, и быстро сунул в карман.

Дома пирожное съел Залмай.

16

Лейла

Холодным апрельским утром Азиза уложила в бумажный пакет свою блузку в цветочек, единственную пару носков, непарные шерстяные перчатки, коричневое одеяло в кометах и звездах, пластмассовую чашку с трещинкой, банан и игральные кости.

Стояла весна 2001 года – скоро Лейле исполнится двадцать три года. Было ясно и ветрено.

Всего несколько дней назад Лейла слышала, что Ахмад Шах-Масуд прибыл во Францию и выступил перед Европейским парламентом. Масуд стоял теперь во главе Северного Альянса – единственных противников талибов, кто не сложил оружия.