Тысяча забытых звёзд

Влада забралась подальше, нашла лестницу вниз. Подвальные двери оказались заперты на висячий замок, но и на лестнице было достаточно темно. На последних ступеньках она опустилась на корточки.

В сумке лежал перочинный нож — короткое чистое лезвие поймало солнечный луч. Он так привычно и удобно лёг в руку, что ей сделалось лучше, ведь должно же оставаться в мире что-то привычное.

Она разрезала замёрзшую ладонь наискось. Кровь едва выступила из пореза, но для вызова и этого было достаточно. Влада закрыла глаза и позвала. Она повторяла и повторяла заученные слова, пока во рту не сделалось горько.

Дом молчал. Он молчал мёртво, как только может пустой дом, далёкий от людей. Сунулся в окна пушистый от снежинок ветер, побродил по комнатам и тут же вылетел. Дом не издавал ни звука. Но хуже того — Влада сама ничего не ощущала, протягивая невидимые руки к покосившимся дверям и глухим коридорам. Затекали уставшие ноги.

Часы бессовестно врали: они показывали, что истёкло минут двадцать, хотя в доме она пробыла часов пять, не меньше, и очнулась на ступеньках, дрожа от холода.

Влада выбралась на людную улицу, купила в автомате горячий чай и остановилась в стороне, пытаясь согреться и собраться с мыслями.

Возможно, в этом доме на самом деле нет сущности, хотя и странно: идеальное же место. Возможно, это исключение из правил. Нужно найти верный вариант — место, где она бывала раньше, где сущности знают её и выйдут по первому же зову. Тогда…

И что тогда? Она сможет что-то доказать психотерапевту? Доказать всему миру, что не сошла с ума?

Идти никуда не хотелось. Залпом допив чай, Влада села в автобус и поехала домой. Где-то в сумке лежали перчатки. Неплохо было бы надеть их, чтобы не пугать людей вокруг изрезанными руками, но ей было так безразлично.

Дома она, не раздеваясь, прошла к компьютеру. Стемнело, и комнату через окно освещала красная эмблема супермаркета. Понемногу отогревая пальцы дыханием, она смотрела в экран. Невозможно медленно открылась папка с частями диссертации.

Она помнила, как писала её, и как выравнивала графики по левой стороне, и много раз пересчитывала статистику, чтобы не было пререканий с руководителем. Документы открылись. Продолжая дышать на пальцы, она смотрела на бессмысленно корчащиеся линии. Весь текст от абзаца к абзацу был полнейшей чушью, собранием слов, которые все вместе не имели никакого смысла, а по отдельности — рассыпались, как бисер между пальцев.

Влада закрыла документы, посидела ещё немного, собираясь с мыслями. Было что-то, что поможет ей. Было что-то — тонкая сосенка на крутом обрыве — за неё следовало уцепиться, чтобы не сойти с ума от отчаяния, одной, посреди чужого незнакомого города, в тёмной и холодной квартире.

Она подтянула к себе брошенную сумку. В дальнем кармашке лежал жёлтый квадрат бумаги — и вычурным почерком по нему тянулось название лекарства. В соседнем доме была аптека.

— Понимаете ли, Влада. — Он поднялся из-за журнала и вышел к стене, где висела белая доска. Алым маркером начертил изогнутую линию. — Так устроена наша психика: раздражение — реакция. Иногда раздражение бывает слишком сильным, и организм не может на него ответить, тогда и начинаются все эти фокусы сознания.

Влада, съёжившись, сидела на стуле перед ним. Она сама себе казалась маленькой и гадкой, как двоечница перед директором школы.

— Вы принимаете препарат?

— Да.

Виктор Юрьевич вернулся за стол. У него там были разбросаны бланки — много бланков, в каждом из которых он что-то подчёркивал и писал, и расписывался, и ставил печать. Влада опять не могла рассмотреть ни слова.

— А едите хоть что-нибудь?

— Я не могу.

— Нужно есть. Иначе придётся положить вас в клинику. В подвале больше не просыпались?

— Нет. — Она закрыла глаза. Как объяснить ему, что всю ночь она проспала как мёртвая, и проспала бы ещё столько же, лишь бы не возвращаться в реальный мир, где всё оказалось ложью.

— Хорошо. Понимаете ли, Влада, мир — это в самом деле то, что нам кажется. Ко мне приходят люди, мир которых мрачен и безысходен, они страдают, и я объясняю им, что их мир — всего лишь химические реакции в мозге. Исправьте свой мир, исправьте свой мир сами, вы ведь храбрый заяц. Вам нужно вернуться в реальность.

Он открыл верхний ящик стола, пошарил там. Зашелестела шоколадная обёртка. Влада принялась бороться с подступающей тошнотой.

— Я выпишу вам ещё один препарат. Его приём нельзя пропускать или бросать. Запомните? Ну а если потребуется контроль…

— Я запомню, — нервно оборвала его Влада. Не хотелось ещё одного упоминания клиники.

— Хорошо.

Она вышла из кабинета в душную пустоту коридора, купила в аптеке упаковку таблеток по рецепту и одну тут же проглотила. Должно же ей, в конце концов, сделаться лучше.

* * *

Зарина трещала весь вечер: о новом поклоннике, о вредной начальнице и платье, которое присмотрела себе к праздникам. Давно они не собирались так — вчетвером, на старой кухне, под вой ветра за окном. В доме было натоплено, пахло травами.