Тысячи Историй (СИ)

Помирать так с музыкой и громко?

Кто-нибудь, пригласите оркестр.

На меньшее он не согласен.

Долохов, видимо, только сейчас догнавший, что мерзопакостный мальчишка буквально измывается над его Хозяином, тут же поспешил встряхнуть пленника, дав хорошего пинка в живот.

Малфой согнулся пополам.

Из лёгких вышел весь воздух.

Желудок протяжно-болезненно застонал.

На секунду даже могло показаться, что у него сломано ребро, и сейчас один какой-нибудь коварный неровный кончик проткнёт ему лёгкое.

О, нет, подождите, он ещё не всё сказал.

Не отвёл душу, как говорится.

— Собрал вокруг себя чернь плебеев: неуверенных в себе, слабых, неугомонных, агрессивных, дотошных и таких противных, — кинув многозначительный взгляд на своего тюремщика, продолжил плескаться ядом волшебник.

Что он, зря что ли каждый раз на слизерин попадал, что ли?

— Согласись на начальном этапе всё казалось гораздо интереснее и привлекательнее?

О, да, Малфой видел насколько он прав.

Видел, как по лицу некогда “друга” заходили желваки.

Видел, как в красных прищуренных глазках мелькнул огонь понимая.

Как там же расплылась бездна горечи.

— Изначально, всё это не было лишено смысла… мне так казалось, — в своей излюбленной манере, растягивая гласные продолжал потешаться Драко.

И знал, что одного только упоминания её в этом разговоре достаточно, чтобы свести его с ума.

— До неё.

Испуг.

Чистый, искренний, всеобъемлющий.

Вот, что просквозило в кровавых дорожках нездоровых, нечеловеческих глаз.

Реддл всё ещё ненавидит себя за слабость.

Всё ещё корит себя за когда-то проявившиеся чувства, которые обратили его в камень, и одним только строгим взглядом янтарных глаз раздробили в крошку.

Любовь стала его падением.

Как пали когда-то Арес и Афина.

Вы не находите?

История имеет такое весьма хитрое свойство:

Она повторяется…

— Довольно, мальчишка, ты сказал перед смертью достаточно.

О, чего Реддлу только стоило выдавить эти слова из себя, наверное, не ведает даже Мерлин.

— Нагайна! — громогласно позвал Тёмный Лорд, и откуда-то из угла комнаты послышалось довольное шипение.

— Нет! — из-за стола вскочила Нарцисса Малфой и, не удерживаемая ни мужем, ни сестрой, бросилась ближе к обвинённому и судье. — Прошу Вас, нет, он ведь всего лишь мальчик!

По белому лицу женщины текли неподдельные, искренние слёзы.

Так матери оплакивают своё погибшее дитя.

— Мальчик, предавший свои идеалы… мальчик, предавший свою семью и сторонников, которые доверяли ему свои жизни, — всё больше свирепея, выплюнул Хозяин. — Мальчик, посмевший дерзнуть своему Повелителю! Вот, кого ты воспитала, Нарцисса: изменника и предателя! А сейчас ещё и требуешь его пощады?!

Он с отвращением посмотрел на сероглазого мага, наконец, признавая, что это не больная игра его воображения.

Раньше он считал, что такая поразительная схожесть Драко Малфоя, сына его верного слуги, Люциуса, и Дерека Малфоя, мальчишки, что когда-то стал для него другом, а позже отобрал всё, чем Том когда-либо дорожил, вызвана лишь чересчур сильным генофондом.

Всего лишь случайность, которая неустанно мозолила ему глаза, напоминая о призраках прошлого.

Нет, далеко не случайность.

И, скорее всего, далеко не последняя.

— Но он сожалеет, — еле-еле пролепетала миссис Малфой.

Должен же быть хоть какой-то призрачный шанс на спасение?

Господин перевёл заинтересованный взгляд с несчастной женщины на её отпрыска.

Ну, если сожалеет…

— Ни о чём, — пойдя вопреки словам матери, подытожил Драко.

Он ведь решил сегодня, в этом царстве лжи и притворства, быть откровенным.

Да, Нарциссу… маму ему было безумно жаль.

Но одной жалости недостаточно, а вот любви…

Малфой ведь только сейчас понял, что Гермиона вспомнила всё гораздо раньше него.

Вот к чему были все эти улыбки, все эти слова.

Она просто всё помнила.

Всё знала.

И отчётливо понимала то, что им не пережить этой войны.

Вот почему бросилась в самую гущу сражения.

Со стороны Волан-де-Морта донёсся сухой прозаичный смех.

— И что же ты нашёл в них, мой мальчик? Стоило ли это того? Стоили ли этого все те пленники? Стоил ли этого Гарри Поттер? Стоил ли этого один из предателей Уизли? — спросил он, никак не заставив себя успокоиться. — Стоила ли этого всего та поганая грязнокровка?

Это был риторический вопрос, на который Реддл, собственно, и не ждал ответа.

Но сучий выродок застал его врасплох и здесь:

— Разве ты забыл, Томас? — манерно произнёс Малфой, эффектно выжидая короткую паузу, прежде, чем окончательно сломить великого Волан-де-Морта: — Она стоит всего.

А вот и та самая “случайность”.

Только не говорите, что та девчонка, над которой как только можно измывалась его преданнейшая сторонница, это…

И прежде, чем подозвать свою любимицу-змею поближе к праздному ужину, показал заклятому другу-врагу тонкую серебряную цепь, которую уже больше полвека назад сорвал с шеи своей…

Давным-давно она стала для него никем.

Но, может, теперь, когда она вернулась, она сделает правильный выбор?

Выберет его.

Хоть раз в жизни, Мерлин, все Боги мира, Дьявол, пусть она выберет его!

И прошипел мальчишке на ухо:

— Вы никогда не будете вместе.

Драко натянуто усмехнулся.

О, да.