#тыжемать. Материнство по правилам и без

Например, совсем недавно я триумфально поделилась в чате мыслью о том, что я расту в своих глазах и все мне удается. После этого я отправилась варить ребенку макароны – маленькие трубочки Barilla с дыркой посредине. И только я поставила макароны, как пришел мой маленький мальчик, показал на нос и сказал: «Макарона там». Я упала в обморок. Нет, конечно, только внутренне, по полной программе я себе такого позволить не могу. После этого я капала ребенку в нос физраствор, пустила в дело аспиратор, светила в нос фонарем, совершала конференц-звонки, обсуждая вопрос, везти ли ребенка срочно в травмпункт или подождать. И есть ли у него вообще в носу эта макаронина, так как никаких признаков ее наличия не было, дышал малыш свободно. В итоге решили подождать. Дело было вечером, утром я заметила у младенца мучнистые сопли и извлекла размокшую макаронину все тем же аспиратором. Разумеется, после этого я снова попыталась упасть в обморок, записала себе минус десять пунктов в карму и все такое.

Мы оказываемся в заложниках ролевой ответственности, которую несут современные матери. И дело даже не только в историческом развитии, но и в сущности большинства окружающих меня молодых мам. Отличницы, красавицы, дипломы, карьеры – ты привыкаешь делать все круто, так, чтобы не было стыдно. Тебе кажется, что и с ребенком все должно быть так, успешно и красиво. А в итоге у тебя самой уже макаронина в носу. Разумеется, ты просто не можешь позволить себе такую роскошь – подумать о том, что ты хорошая мать. Первый год первого ребенка – это сплошные вызовы, подчас нелепые, странные, лишенные логики и решения с внятным алгоритмом. Сложно оценить, что ты делаешь хорошо, что ты делаешь плохо, а потому логично записывать себе бесконечные минусы.

«Я часто думаю, что я плохая мать, из-за того, что очень легко принимаю решения. Не хочу гулять с ребенком – не гуляю. Хочу улететь с ним на край света – лечу. Хочу работать – буду работать. А потом начинаю себя грызть. Вдруг я сделала что-то не так не подумав, от этой легкости. Вдруг я навредила?»

И конечно же, остро стоит проблема критериев, внешних и внутренних. Наше гуманистическое сознание и воспитание, которое многого нам не позволяет, ставит безусловные максимы добра и поведения, и мы постоянно устанавливаем себе высоченные планки. Потому что нельзя отступать от идеалов.

«Я не всегда уверена, хорошо или плохо я поступаю принципиально. Например, ребенок упал и плачет, а я не поднимаю. Я плохая? Ребенок встал, отряхнулся и пошел, а в следующий раз уже не плачет попусту, – или все-таки хорошая? Мне кажется, тут главное – не испытывать чувства вины. Ребенка не подняли, но он чувствует, что мама виновата, – он будет маму винить. Не подняли и никакого чувства вины – он придет к выводу, что валяться и плакать в приличном обществе не принято. Я сейчас испытываю чувство вины за свои крики. Особенно в ПМС, это жесть, мать-мегера… Крики не без повода, конечно. Ребенок то горшок кошачий размажет везде, то в туалете всю бумагу в унитаз упакует, то еду на пол бросает. Бесит не столько то, что он это делает (я могла бы улыбаться и объяснять, что так нельзя), а то, что формально это я не уследила, мой косяк, что я не посвящаю 100 % моего времени ему. Ребенок получает за мои косяки. Вот за это я плохая. Но я очень стараюсь себя оправдать. Мое любимое оправдание —

“я же тоже человек”. С ним я сразу становлюсь суровой, но справедливой, и жизнь становится чуть-чуть розовее».