У арабов Африки

Сворачиваем на главную магистраль города — проспект 26 июля (в этот день в 1952 г. отрекся от престола последний правивший в стране монарх — король Фарук) и, пересекая пыльный район Булак, в прошлом известный своими типографиями, а ныне примечательный лишь множеством старых лавок, выезжаем на берег широкого и спокойного Нила. В глазах рябит от отблесков солнца, отражающегося в медленно текущей мутноватой серо-зеленой воде. Через гигантский мост (тоже имени 26 июля) попадаем на остров Гезиру, северная часть которого занята бывшим аристократическим районом Замалек, а южная — огромным парком.

В Замалеке утопают в зелени здания посольств и иностранных миссий. На улицах — много иностранцев, среди которых выделяются индийские женщины в цветных сари. Ближе к улице 26 июля чаще встречаются военнослужащие — здесь расположен офицерский клуб, сыгравший значительную роль в подготовке июльской революции 1952 г.

Парк Гезиры стал доступен египтянам лишь после революции 1952 г. Раньше его посещение было привилегией англичан, не пускавших сюда даже премьер-министров египетского правительства. Рядом с парком — знаменитая Каирская башня: двухсотметровый цилиндр, как бы закованный в белокаменную решетку. Со смотровой площадки башни можно полюбоваться видом города. Отсюда хорошо видны расположенная у подножия горы Мукаттам и господствующая над старинными кварталами старая крепость — цитадель с длинными, как копья, минаретами изящной мечети Мухаммеда Али, густо застроенный правый берег Нила с великолепными отелями «Хилтон» и «Шеппард», изображения которых глядят на вас с тысяч красочных рекламных открыток местного производства. Южнее, вверх но Нилу, — остров Рода с дворцом Маниаль, а на левом берегу все разрастающиеся районы Агуза, Докки, Гиза. В самом конце Гизы виднеются пирамиды.

При первом знакомстве с Каиром прежде всего бросаются в глаза его разнообразие и многостильность, гораздо более явно выраженные, чем в Тунисе, Триполи, Алжире. Здесь друг с другом соседствуют узкие кривые улочки старых кварталов и широкие прямые магистрали в центре города, здания, стилизованные под средневековую мусульманскую архитектуру, и последние достижения западного модерна. Торговые ряды в районе Хан аль-Халили напоминают одновременно тунисский сук и среднеазиатский базар. Каирские мечети приводят на память скорее Бухару и Самарканд, нежели Африку, но каирские небоскребы не дают забыть и о западном влиянии. Азия и Африка, встречаясь здесь с Европой, не теряют своей самобытности, а порождают оригинальные сочетания местного и заимствованного, национального колорита и интернационального универсализма. Чернокожий африканец и светловолосый европеец, мусульманин из Пакистана и католический патер, бедуин и коптский священник, оказавшись рядом, ничуть не удивляются этому. Такое положение вполне естественно для страны, в которой с глубокой древности не существовало расовой нетерпимости и в истории которой видную роль играли представители других народов — эфиопы, ливийцы, греки, персы, курды, турки, уроженцы Средней Азии, албанцы, грузины, черкесы, абхазцы. Потомки их давно смешались с коренным населением, и сейчас их не отличишь от «чистых» обладателей «древнефараонического» профиля или тех, чьи предки пришли в Египет из пустынь Аравийского полуострова.

Египтяне очень разные и по внешности, и по манере вести себя, и по одежде. Если тунисцы прежде всего любезны, ливийцы — сдержанны, а алжирцы — преисполнены чувства собственного достоинства, то в характере египтян, как мне показалось на первый взгляд, трудно выделить сразу какую-либо преобладающую черту. Им, пожалуй, свойственно держаться с большей свободой, чем несколько застенчивым магрибинцам. Иногда свободные манеры переходят в небрежность: каирскому щеголю, например, ничего не стоит пройтись по Замалеку с локтем, вымазанным известкой. Но щеголи не составляют большинства каирцев, среди которых преобладает трудовой люд в засаленных комбинезонах, кожаных куртках, доверху застегнутых (несмотря на 23 градуса тепла в январе) пальто и разноцветных, чаще всего полосатых, балахонах — галабиях. Среди них снуют шустрые, быстроглазые и почти сказочно предприимчивые ребятишки.