У Черных рыцарей

- А можно короче? Без всяких там "имел честь" и подобного!

- Слушаю! В этом квадрате не имеют права проживать особы испанского происхождения...

- А может быть, просто испанцы, так будет короче?

- Нет. Испанского происхождения, - осмелился возразить Вайс. - Ведь фрау Агнесса Менендос не испанка. А исключение сделано именно для нее, ее дочки, экономки и кучера. Имеется пропуск и у падре Антонио. Он...

- Дальше!

- Квадрат четыреста тридцать седьмой пользуется экстерриториальностью: испанская полиция не имеет права вмешиваться в события, происходящие на территории квадрата. Здесь полную ответственность несет администрация школы.

- Зачем мне вся эта предыстория! Плевал я на нее! Расскажите лучше то, что непосредственно касается дела о радиостанции!

- По договору...

- Вы что, умеете танцевать только от печки? Ясно, что по договору!

- ... Школа имеет право на радиостанции - число их договором не обусловлено, - но все они подлежат регистрации в Испании, с точным указанием волн передач и времени.

- Наши станции все зарегистрированы?

- Так точно!

- Волны тоже?

- Так точно!

- Запеленгованная станция работала на каких волнах?

- Прошу взглянуть на акт, тут точно указано. Не на наших. А вот шифрованный текст. - Вайс положил перед боссом акт и текст, переданный подпольной радиостанцией. Он складывался из длинной ленточки цифр.

- Испанская контрразведка пыталась расшифровать текст?

- Когда я сегодня вылетал из Барселоны, расшифровать текст еще не удалось.

- Они впервые запеленговали радиостанцию в нашем квадрате?

- Так точно, впервые, но...

- Что "но"?

- Разрешите ответить подробнее, коротко я не смогу сформулировать.

- Так и быть, говорите, как умеете, - буркнул Думбрайт.

Вайс немного удобнее устроился на стуле, словно готовясь к длинному рассказу.

- Каждый вечер я работаю с десяти до двенадцати на коротковолновой станции, зарегистрированной под номером десять. Семнадцатого ноября прошлого года в четверть двенадцатого - дата и час абсолютно точные, они врезались мне в память - я, простите, чихнул, и моя рука невольно повернула ручку настройки. В тот же миг я отчетливо услышал цифру шестнадцать дробь два, а затем еще несколько цифр. Очевидно, это был конец шифрованной передачи, потому что дальше, как я ни прислушивался...

- На какой волне, черт побери! - босс стукнул кулаком по акту, лежащему перед ним.

- Немного более короткой.

- Вы или сам невежда, или таковым считаете меня. Выражайтесь точно.

- К сожалению, я еще раз чихнул и от волнения...

- Болван! Полюбуйтесь своими кадрами, мистер Нунке!

Начальник школы, который до сих пор не вмешивался в разговор, вскочил и вплотную подошел к побледневшему Вайсу.

- Почему не доложили мне? - спросил он почти шепотом и так сжал кулаки, словно изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить Вайса за шиворот и не швырнуть на пол.

- Погодите! - остановил его Думбрайт.

- Я поймал лишь несколько цифр - конец передачи и думал, что это подпольная антифашистская станция. Их в Испании много...

- А может быть, и запеленгованное вчера принадлежит испанским коммунистам?

- В Барселоне меня заверили: подпольщики используют свои станции только для воззваний к населению, передачи информации и различных сообщений. Все эти передачи идут открытым текстом исключительно на испанском языке или на местных диалектах.

Вайс вспотел, докладывая боссу, но не решался вынуть носовой платок, чтобы вытереть мокрые от пота лицо и шею. Он внимательно вглядывался в лицо Думбрайта, от которого - Вайс был отлично осведомлен о порядках в школе зависела не только вся его дальнейшая карьера, но и сама жизнь! Единственное, о чем он даже не мог подозревать, заключалось в том, что своей информацией о перехваченной осенью прошлого года шифровке Вайс приобрел в лице Нунке смертельного врага, а в лице Думбрайта - могучего покровителя.

Запеленгование радиостанции в квадрате школы размежевывало позиции Думбрайта и Нунке еще резче.

С точки зрения начальника школы, босс допустил непоправимую ошибку, приказав с марта этого года зачислить в школу новое пополнение, завербованное в лагерях для перемещенных, без предварительной проверки на контрольных пунктах в фигерасе. Нунке доказывал, что хотя это и ускоряет подготовку, но при такой спешке в школу может попасть не только ненужный балласт, а даже вражеский агент. Думбрайт в глубине души соглашался с Нукке, но отстаивал свою линию. Не мог же он признаться, что во что бы то ни стало хочет выслужиться перед высоким начальством в Нью-Йорке: выполнить свое обещание и уже на протяжении текущего года заслать в Советский Союз свыше сотни агентов и диверсантов.

Когда запеленгованная радиостанция в квадрате школы стала фактом, Нунке напомнил боссу о своих опасениях. Думбрайт, защищаясь, выдвинул иную версию: в школе мог притаиться давно засланный и хорошо законспирированный агент, который до сих пор молчал, а теперь, когда школа развернула работу, возобновил связь с Россией и, возможно, уже передал план засылки агентуры, который предстояло вот-вот осуществить.