У Дона Великого на берегу

— Пустое, Родя. С гудцом пришёл, все видели. А навалился по известной причине. Хлебнул крепко. Дурь в башку ударила. Ишь,— опять скривился от боли Вася,— левая рука плетью висит...

То, Вася, худо,— заметил Родион.— Дело впереди. Бориска встревать в разговор мужиков остерёгся. А как отошёл начальник подалее, восхищённо молвил Васе:

— Ловок ты, однако! С верёвками-то!

— Тятя покойный, царство ему небесное, учил. Страшной силы был. Телом велик. Я не в него- в маманю. Она маленькая, тоненькая, ровно девочка. Отец меня наставлял: "Хлипкость свою должен превозмочь!" Плакал я по малости лет «Не мучай, мол!» А он своё: «Человек, коли захочет, все может с собой сделать». Так я, спасибо ему, после бил парней выше себя на две головы. Приятели забаву удумали: пустят т меня здоровенного детину. И глядят со стороны. Я вроде поддаюсь сначала. Тот, попятно, изгаляется как может. А потом умывается слезами: «Отпусти,- молит,- ради Христа...» Дружкам потеха! С верёвками же хитрости мало. Во всю мочь следует напрячься, когда вяжут. А потом расслабиться. Однако рязанец окаянный тоже мастер. Впервой меня так скручивали. И то, вишь, ослобонился. И тебя погодь, научу!..

Распоследнее занятие — ждать в бездеятельности. Прислушивались: авось донесётся конский топот. Возле края овражка поочерёдно несли сторожу.

Первые же вести оказались мало того не утешительны — тревожны.

Молодой воин Ивашка Белый с товарищами прискакал на взмыленном коне.

— Едва ушли! Петляли по степи, дабы со следа сбить. Худо, Родион Иванович. Трудно подступиться к Орде. Повсюду рыщут сторожевые отряды. Где вельможу, захудалого пастуха мудрено словить!

Долее всех задержался Андрюшка Волосатый. Прибыл с товарищами на пятый день. Огорошил:

— Чудные дела, мужики! Ведомо про нас Мамаю!

— Пошто ерунду мелешь? — озлился Родион Ржевский.— Откуда Мамаю про нас знать?!

Андрюха, на что горяч, проглотил обидные слова.

— То-то и штука, Родя. Поймали терпением великим и хитростью ордынского пацана, вроде нашего подпаска. Потрясли самую малость. Он и выдал: «Велел, мол, хан беречься русской сторожи, коя числом семьдесят девять воинов!»

— Быть того не может! — воскликнул Вася.

— Да уж так есть, друг! — ответил Андрюха, отирая с лица пот.— Сами рты шире ворот поразевали!

— Мальчишка где? — спросил Родион.

— Как уходили от ордынцев, пришлось бросить.

— Жаль.

— Всё, что знал, сведали.

Пока воины сторожи громогласно изумлялись Мамаевой загадочной осведомлённости, их начальник в задумчивости скрёб бороду.

— Вот что! — изрёк наконец.— Откудова Мамай про нас допытался, мы, хоть головы сломай, сейчас едва ли угадаем. И суть в другом. Скопом теперь ездить — пустое. И силой- нахрапом лезть без толку. Сдаётся мне, оборотился к Васе Тупику,— настал, Вася, твой черёд. Бери с собой, кого пожелаешь, и — с богом!

Вася, квитаясь с товарищами за насмешки, обернулся к Бориске:

— Слышь, парень, семьдесят с лишком удальцов дело провалили. Придётся выручать сердешных! Как думаешь, а?..—И, уже серьёзно, продолжил:- Нам, Родя, мало времени надобно. На второй день не объявимся, считай- пропали Скачите тогда домой, али надумывайте что иное. А возьму с собой двоих: Васятку Маленького и Бориску. Ну, может, Андрюху, коли захочет.

— Как мыслишь... —начал было Родион Ржевский.

 Вася Тупик перебил начальника:

— То, Родя, моя забота!

Вечером, едва стало смеркаться, выехали из балки четыре всадника, ведя.-, на поводу запасного коня.

Трудно спрятаться-схорониться в степи. Далеко все видно. На долгие вёрсты ни единого деревца. Одна надежда овраги-балки, что глубокими бороздами разрезают землю. Весной в них кипит и пенится талая вода. Летом овраги сухи, покрыты где редкой, а где и густой щетиной кустарника.

Оставив Родиона с товарищами в одной балке, Василий Тупик, когда завиднелись огни ордынского воинства, сыскал другую, схожую, где укрылся с тремя помощниками.

На все Борискины расспросы Вася отшучивался:

— Быстрая вода, сказывают, моря не достигает...

Бориска про себя мечтал: ночью проберутся они в ордынский лагерь, выберут главного Мамаева вельможу, поколют стражу кинжалами — и на быстрых конях обратно. За ними погоня. Он, Бориска, задержит погоню, а то и перебьёт.

В балке-укрытии Бориска всё выложил начальнику.

Вася Тупик без насмешки возразил:

— В ордынский стан ночью дорога заказана.

— Отчего? Если тишком?

— Всё одно, почуют собаки. Людей поднимут. Порвут, а то и загрызут насмерть. У ордынцев собаки свирепые.

— Как же тогда?

— Пойдём днём, в открытую.

— Поймают враз!

— Нам того будет и нужно!

— Как так?

- Сейчас увидишь! — и принялся развязывать мешок,

притороченный к седлу.

Лунная выдалась ноченька. Хорошо всё видать.

Вытянул Бориска шею. Следом за ним Васятка Маленький и Андрюха Волосатый. Любопытно, что за чудо припас Вася Тупик, кое должно было помочь в поимке Мамаева вельможи. Развернул Вася тряпицу, в которой бережно хранил диковинку, товарищи его онемели, изумлённые.

Играют под лунным молочным светом красные сафьяновые сапожки. Хитроумными узорами изукрашены. Серебряными подковками и гвоздиками поблёскивают.

— Ладны ли? — посмеиваясь, спросил