«У Геркулесовых столбов...». Моя кругосветная жизнь

Историю жизни и расстрела этого человека поведал мне известный кинокритик и сценарист Лев Рошаль. Через несколько лет по его сценарию режиссер Ирина Гедрович сняла фильм, который так и называется – «Фотолюбитель».

В самом центре Берлина установлен памятник жертвам Холокоста, евреям, погибшим в годы фашистского режима. Памятник этот, собрание безликих серых плит, появился недавно. Кстати сказать, стоит он на том месте, где проходила печально известная Берлинская стена. Рядом с этим большим памятником находится музей Холокоста. Следует отметить, что Германия, пожалуй, одна из немногих стран, которая нашла в себе мужество покаяться в злодеяниях прошлого. Германия приняла целый ряд законов, которые категорически запрещают любую пропаганду антисемитизма и фашизма. Причем законы эти, в отличие от многих других, в частности от формальных законов в нашей стране, действительно работают. В Германии ведется углубленное воспитание следующего поколения в духе непримиримой вражды к любой форме нацизма. А что касается памятников Холокосту, то их в Германии много. Они есть практически в каждом городе, где когда-то убивали евреев, в каждом городе, откуда их депортировали.

Когда я размышляю об истоках фашизма, то всегда думаю о том, что это не могло бы произойти без преступного равнодушия тех людей, которых это как будто не касалось. И мне на память приходят слова из Мартина Нимеллера:

Полицейской машины рев по ночам,Звонки у соседних дверей.Когда брали евреев, я молчал,Потому что я не еврей.Когда коммунистов везли в лагеря,Молчал я, душою чист,Поскольку любому известно, что я,Конечно, не коммунист.

Когда за католиками потомПришли через пару лет,Сидел я снова с закрытым ртом, —Ведь я не католик, нет.А ветер холодный выл за стеной,На Германию ставя печать.И когда пришли наконец за мной,Некому было молчать.

В последние годы во многих городах Германии была проведена специальная акция: в тех домах, где когда-то жили евреи, депортированные в лагеря уничтожения, по желанию жителей этих домов, в тротуар вмонтированы медные таблички с именами убитых людей, с датами их рождения и с датами депортации в лагеря уничтожения и гибели. Такие таблички есть и в Берлине, и в Гамбурге, и в других городах Германии. Когда люди ступают на эти таблички, то они поневоле вспоминают о погибших.

В краснокаменном гамбургском доме,Где недолгое время живу,

Где улыбчивый старый садовникПостригает утрами травуИ сажает в газончике розы,Ежедневный верша ритуал,Я смотрю на таблички из бронзы,Запечатанные в тротуар.Проживали здесь прежде евреи.Их убила родная страна.Моет дождик и солнышко греетПозабытые их имена.Оглянись, торопливый прохожий,

На оставленный мертвыми след:Готфрид Клеве, что года не прожил,Эльза Клеве двенадцати лет.Доктор Готлиб, заслуженный медик,Что на третьем живал этаже.Из живущих поныне соседейИх никто не припомнит уже.Был единый финал неизбеженДля детей, стариков и девиц.Адреса депортации те же:Аушвитц, Аушвитц, Аушвитц.

Обещание новой угрозы,Раздувающей новый пожар,Эти десять табличек из бронзы,Запечатанные в тротуар.Мир устроен теперь по-другому,И живые живут для живых.Но когда выхожу я из дома,Я всегда спотыкаюсь о них.Я ступаю на них по привычке,Невеселым раздумьем томим:Заблестят ли такие табличкиПеред домом московским моим?