«У Геркулесовых столбов...». Моя кругосветная жизнь

Заступись ты, Господь, за Россию,Где на воздух взлетают дома.Дай улечься хмельной ее силеИ добавь ей немного ума.Укажи ей во мраке дорогуОт ее ненасытных князей,Чтоб не жить ей, как прежде, убого,Перепутав врагов и друзей.Заступись за Израиль, Всевышний,

Неразумных детей возлюбя,За него заступиться, так вышло,Больше некому, кроме тебя.Там кровавый припрятав гостинец,На затылок напялив кипу,Неприметный бредет палестинец,Затесаться стараясь в толпу.Заступись за Америку, Боже,Где предсмертные стоны слышны,Ту страну, что не знала бомбежек

Мировой отгремевшей войны.Там высокие рушатся башниИ взрывная гуляет волна.Мы войны ожидаем вчерашней,Но иная сегодня война,Где из дома на улицу выйдя,Прикасаешься сразу к беде,Где безжалостен враг и не виден,Где везде он всегда – и нигде.

Примерно через год после событий 11 сентября я снова попал в Нью-Йорк и увидел, что на месте развалин погибших небоскребов в качестве временного памятника установлены два вертикальных прожектора, два луча, упиравшиеся в закрытое черными тучами осеннее ночное небо.

Два вертикальных прожектора, памятник двум небоскребам,Две белоснежных колонны, упершиеся в небосвод,Два обелиска бесплотных над крышкою братского гробаНапоминают живущим, что смутное время грядет.Яростный крик световой обреченных на смертные муки,Пара бессильных лучей в непроглядности вечного зла.К небу протянуты длинные белые рукиИз-под бетонных руин и осколков стекла.Два пограничных столба у порога грядущего века,

Два маяка у бездонной пучины на самом краю.«Стоит ли жизнью своей дорожить, – вопрошает Сенека, —Если отнять ее может любой, кто не ценит свою?»Кто нас избавит от чувства гнетущего страха?Что нам сулят времена неизвестные те?Новый миллениум, благословляя Аллаха,Входит в наш дом со взрывчаткою на животе.

Во многих местах Нью-Йорка и штата Нью-Джерси существуют мемориальные уголки в память о тех жителях своего района, которые погибли в небоскребах Ворлд-Трейд-Центра. У этих обелисков всегда лежат свежие цветы, которые приносят местные жители и муниципалитет.

Уникальным, ни на что не похожим районом нью-йоркского Бруклина является знаменитый Брайтон-Бич, заселенный по большей части выходцами из СССР. Брайтон-Бич – это не Америка, не Нью-Йорк и не Одесса, Брайтон-Бич – это Брайтон-Бич. Трудно до конца верно определить, что же из себя представляет этот эмигрантский район. Когда-то его населяли люди в основном с черным цветом кожи, однако затем в течение последних десятилетий здесь активно стали селиться наши бывшие соотечественники.

Район Брайтон-Бич образует система улиц, над которыми проходит «надземка» – городская рельсовая железная дорога. На Брайтоне многие люди говорят по-русски, хотя и довольно своеобразно. Многие надписи и вывески здесь тоже на русском. У местных жителей есть поговорка: «Мы здесь живем, в Америку – не ездим». На Брайтоне действительно можно прожить всю жизнь, не зная английского языка. Среди эмигрантов бытует такая байка: стоят два еврея и говорят на русском, по их мнению, языке. К ним на машине подъезжает американец и пытается что-то спросить. Евреи пожимают плечами, поскольку английского не знают, и незадачливый американец разочарованно уезжает. Тогда один еврей говорит другому: «Ну, вот, видишь, Сема, помог ему его английский? А говорят, надо английский учить! Не помог!»