«У Геркулесовых столбов...». Моя кругосветная жизнь

Самое интересное, что подвыпивший Янаев не разозлился на меня, а сказал, насмешливо улыбнувшись: «Саня, чего ты лаешься? Ты объясни, может, мы и поймем?!» И я полчаса держал площадку по поводу гениального художника Модильяни. Я рассказывал историю романа с Ахматовой, потом уже выяснилось, что я передаю, по существу, кинофильм «Монпарнас, 19», посвященный Модильяни. Янаев слушал вполуха, но когда узнал, что Модильяни был алкоголиком и что он спился, то радостно сказал: «Саня! Это же наш человек. Споили сволочи-буржуи гениального художника!» Вечером того же дня он собрал всю нашу советскую делегацию и сказал: «Всем завтра отложить все дела и идти смотреть гениального художника Модильяни. Городницкий очень советует. Тем более что Модильяни – наш человек. Его буржуи споили. Он пьющий, понимаете, он гений!»

Эпоха печальных зияний,Где смерти обилен улов.Ахматова и Модильяни,Ахматова и Гумилев.Небесной от Господа манныДождаться не может изгой.Короткими были романы,Несчастливы тот и другой.Лишь жившему долгие летаДоступен бывает секрет, —Художника или поэта

Любить неспособен поэт.На то понапрасну не сетуй,Что каждый до срока сгорел:Один захлебнулся абсентом,Другой угодил под расстрел.От связей тех не было толка,И дальше потянется нить,Поскольку обоих надолгоСумела она пережить.Но с ними, пусть даже и мало,Делившая ложе и кров,Она навсегда их связала,Пришельцев из разных миров.

Как колокол гулкий в туманеЗвучит сочетание слов:«Ахматова и Модильяни,Ахматова и Гумилев».

В последующие годы мне довелось много раз бывать в Париже, и я всегда сравнивал этот великий город со своими прежними о нем представлениями. Здесь ты встречаешь в реалиях многие вещи, которые узнавал прежде из книг Гюго, Дюма, Мериме, Стендаля и Мопассана. Помню, что в Омске, в голодные годы эвакуации, я увлекался биографией Наполеона Бонапарта. Все мальчишки тогда, по-видимому, увлекались фигурой этого великого полководца! Я много раз перечитывал замечательную книгу академика Тарле «Наполеон». И это детское увлечение Наполеоном сохранилось на долгие годы. Поэтому, когда уже в зрелом возрасте я в Париже попал во Дворец Инвалидов, где похоронен Наполеон и его знаменитые маршалы, перед моими глазами снова прошла эпоха Наполеоновских войн, вызвавшая острую ностальгию по самому себе. Кстати, в этом же Дворце Инвалидов, где все говорит о победных сражениях, в числе которых есть Бородино, и о воинской славе Франции, я, неожиданно для себя, нашел на серой стене надгробные надписи на иврите. Выяснилось, что здесь похоронены солдаты-евреи, которые сражались за Францию в Первой мировой войне 1914–1918 годов.

В парижском Дворце Инвалидов,Где Наполеон погребенИ статуи скорбного видаСклонились у пышных колонн,Где слава витает в зенитеИ все говорит о войне,Я надпись нашел на иврите

На серой надгробной стене.Гласили под надписью даты,Что вечный нашли здесь покойПогибшие в битвах солдатыДалекой войны Мировой.И глядя на список унылыйСпасавших французскую честь,Я вспомнил – такие могилыВ Берлине во множестве есть.На кладбище Вайсензее,Где юность свою и талантЗарыли солдаты-евреи,Погибшие за фатерлянд.

Сражаясь на Марне и Ипре,Воюя с обеих сторон,Евреи за Родину гибли,Врагу причиняя урон.В краях, где железная вьюгаОгнем выжигала поля,Они убивали друг другаЧужого отечества для,Его в размышлении косномНаивно считая своим.И жирным костром холокостаЕвропа ответила им.