У истоков Броукри (СИ)

Резко поворачиваюсь к деканше спиной. Распахиваю дверь и вырываюсь наружу, не видя дорогу перед глазами. Меня трясет. Закрываю ладонями лицо и едва не падаю, круто зацепившись каблуком о порожек.

— Адора? — восклицает знакомый голос, и, выпрямившись, я встречаюсь взглядом с Эрихом. Парень тянет ко мне руки, будто собирается подхватить, если я вновь упаду или оступлюсь. Но я расправляю плечи. Порывисто смахиваю с глаз пелену. — Что с тобой? Ты плакала? Что она тебе сказала?

— Ничего.

— Дор…

Эрих делает шаг ко мне, но я отскакиваю в сторону, как от огня. Гляжу на парня и не вижу в нем больше друга. Он такой же, как и остальные. Он делает мне больно.

— Не прикасайся ко мне.

Я ухожу, обхватив себя ледяными пальцами за талию.

ГЛАВА 7

Мы с Лиз идем молча. Она отослала водителя и сказала, что пройдется со мной. Мне кажется, она чувствует, что я на взводе и не хочет оставлять меня одну. Правильно делает. Мне необходимо отвлечься. Или хотя бы высказаться.

— Ты как? — подруга подхватывает меня под локоть. — Лицо бледнее блузки. Что она тебе наговорила?

— Это был странный разговор.

— Неудивительно. Вилли — сумасшедшая.

— Да, нет. Не в том смысле. — Выдыхаю и поправляю свободной рукой волосы. — Она знает об операции, Лиз.

— Что? — подруга тормозит. Ее карие глаза пронзают меня недоверием, которое эхом отдается по всему моему телу. Я прекрасно понимаю, как это звучит. Более того, я знаю, у меня и мыслей подобных не должно быть в голове, потому что узнай люди правду — отца бы уже давно сняли с должности. От Лиз скрывать правду было трудно. Шрам, горящий у меня на груди, не так-то просто спрятать. Но как узнала Обервилль? Дело в том, что наше райское гнездышко — совсем не Ноев Ковчег. Да, у людей много денег, что обеспечивает им практически вечную жизнь. Но сам Верхний Эдем — обыкновенная часть города, где не так уж и много места. Люди должны рождаться и умирать, а когда у тебя миллиарды на банковском счете — болезни превращаются в легкую встряску. Недуг. Проблему. Иными словами здесь нет больных, все могут позволить себе дорогостоящее лечение. В Нижнем же Эдеме денег нет, и потому у них каждую минуту гибнут люди. Правда, есть один пункт в Конституции, который исполняют обе стороны: забирать органы у своих — кощунство. У чужих — смешение крови, что попахивает расизмом. То есть пересадка — запрещена, как здесь, так и за стеной. Правда, у меня не было выбора, мне нужно было новое сердце. Как ни странно меня спасли. Родители рисковали всем, и я цепляюсь за эти воспоминания, как за нечто хорошее. Я могла умереть, а они не позволили этому случиться. Так значит, они меня любили? Верно? Я была им нужна? — Как Вилли узнала? Ох, это странно, Дор.

— Это опасно. Отца могут уволить.

— Ты должна рассказать ему.

— Но вдруг я ошибаюсь?

— А ты не ошибайся. Нужно проверить Обервилль. Она слишком часто придирается к тебе. Тут что-то нечисто.

— Хочешь поиграть в детективов?

— Я уверена, что мне пойдет строгий костюм и собранные в хвост волосы. Пусть это и скучно, зато со вкусом. — Лиз, смеясь, толкает меня в бок. — Да и вообще, у меня никогда не было проблем с интуицией. Я всегда оказываюсь права. Например, насчет того парня.

— Какого парня?

— Сынка палача. Ты как его увидела — сразу в лице изменилась.

— Не выдумывай я… — устало потираю ладонями лицо, а затем выдыхаю, — ох, да, так и есть, черт подери. Я не могу нормально учиться, когда он рядом. А он повсюду, ах, Лиз, он просто вокруг меня. На каждом повороте. За каждым столом. Куда бы я ни посмотрела, я везде его вижу.

— А ты не обращай внимания.

— Я пытаюсь. Но это сложно. Он, как глоток свежего воздуха. И в то же время, он не дает мне дышать. Это странно?

— Очень. — Подруга недоуменно вскидывает брови. — Давай ты просто перестанешь о нем думать, договорились? Он явно тебе не подходит, пусть ему и идут черные футболки. Хотя, я уверена, кроме них — у него ничего и нет.

— Причем тут его одежда?

— Притом, что у тебя гардеробная такого же размера, как и весь его дом. Вы разные, и тебе хорошо бы понять это. Тогда и дышать станет проще.

Я киваю. Лиз права. Надо просто переключиться на что-то другое. Но затем я вдруг думаю: а что, если смысл жизни как раз в том, чтобы едва дышать? Чтобы теряться или ощущать себя беззащитным? Я ведь просто хочу что-то чувствовать, что-то настоящее. И не злость, не ненависть. Я устала бояться брата, обижаться на родителей. Я хочу иного.

— Ты опять о нем думаешь.

— Что? Нет.

— Ты лжешь, черт, Дор, прекрати. Этот парень — ненормальный. Ты видела его глаза, когда он дрался с Мэлотом? Это глаза убийцы.

— Он защищался.

— И зачем, интересно, когда у него есть такой адвокат, — ворчит подруга.

— Я не защищаю его. Эрих, наверняка, такой же, как остальные. Поверь, я знаю, что в нем нет ничего хорошего. Я знаю.

— Тогда выкинь его из головы.