У каждого свое зло

— Т-там… там только Дима еще, — поспешно ответила она, заметив его понукающий взгляд, и пояснила: — «Жигуль»-шестерка в квартале отсюда.

— Хорошо, — сказал, подумав, страшный человек. — Иди давай вперед и не дергайся. Вздумаешь подорвать — сначала напарника своего по частям получишь, а потом и до тебя все равно доберусь. Усекла?

Ухтомская отчаянно закивала.

— Да, да. — Ей казалось, что сейчас самое главное, чтобы страшный мужик отвязался от нее, дал ей возможность снять мокрое белье, а уж Димон-то как-нибудь отобьется от этого жуткого типа… «Хотя вряд ли», — грустно подумала она, задержавшись взглядом на поросших мелкими светлыми волосками кулачищах Николая.

Дрожащая как осиновый лист Алла шла впереди, он чуть сзади и сбоку.

— Значит, так, Алла, или как тебя там, — сказал он ей в затылок. — Вымани своего Гавроша из машины, ну, придумай пока что-нибудь — это в его же интересах, чтобы я его, сидячего, не сильно калечил. И учти, девонька, замечу что не то — кранты вам обоим. Давай, действуй!

Алла, чувствуя, как противно трутся друг о друга мокрые ноги выше коленей, подбежала к машине, склонилась к стеклу, к водительской форточке.

— Давай вылезай, Дима, все готово.

— Добыла ключи-то? — лениво, как показалось Алле, спросил он.

— Добыла, добыла, — сказала она раздраженно. — Давай в темпе.

— А может, все же не сейчас, ближе к ночи? — с сомнением протянул Димон. Он все еще жил в совсем другом измерении…

Николай, видя, что Алле никак не удается выманить подельника из машины и чем дальше, тем безнадежнее становится ситуация, решил сам ускорить дело. Он вдруг подошел вплотную, решительно отстранил Аллу от машины и сказал совершенно пьяным голосом:

— Браток, в Нагатино подкинешь? Стольник плачу!

Димон словно чего-то подобного только и ждал, до того ему не хотелось идти прямо сейчас в красновскую квартиру.

— Чего-чего тебе? — вызверился он на «прохожего». — В Нагатино? Ну, блин, будет тебе Нагатино, чтобы не лез, блин, куда не просят! — И, предвкушая, как сейчас отметелит этого пьяного лоха, он, прихватив монтировку, полез из машины.

— Надо же, какой борзый паренек! — ухмыльнулся Николай.

Эти его слова спровоцировали Димона, словно пробудили его от спячки. Он вдруг высоко подпрыгнул и, разворачиваясь уже в воздухе на сто восемьдесят градусов, попытался провести ногой удар в голову — удар, от которого противник встает только в голливудских боевиках. Но и в жизни его противник оказался по-голливудски проворным. Он ушел в сторону, шутя поймал рассекающую воздух Димонову ногу и резко вывернул ее. Димон, мгновенно побледнев как полотно, рухнул на асфальт, корчась и воя от нестерпимой боли.

Николай нагнулся над ним, и лишь долгие годы, проведенные в спецназе, помогли ему избежать беды: Алла, решив воспользоваться тем, что он ее не видит, подхватила выпавшую из рук Димона монтировку и с угрожающим видом двинулась на так унизившего ее врага.

— Э, сестренка, лучше брось это! — заметил ее Николай в последний момент. — Кто тебя учил на живого человека железкой замахиваться?

— Что ж ты, сволочь, с нами делаешь! — тоскливо сказала она и остановилась в нерешительности. — Слушай, давай разойдемся по-хорошему, а?

— Да разойдемся, разойдемся, — сказал он весело. — Только отдай мне свой шампур, детка.

Алла бросила монтировку на асфальт и заплакала.

— Ну все, хватит представлений? — прикрикнул на нее Николай. — Давай-ка помоги мне лучше дружка своего в машину засунуть.

— Что ты собираешься делать? Что? — Истерические рыдания все сильнее рвались из груди Аллы.

— Ты ж хотела разойтись, — удивился Николай. — Вот и прокатимся, поговорим… Очень многое сейчас зависит от того, что ты мне расскажешь, поняла? — и добавил вполне миролюбиво, когда Димон уже был в машине: — Давай загружайся на переднее сиденье.

Алла молча уселась вполоборота к Николаю, занявшему водительское место. Подвывающий Димон полулежал сзади.

— Ну, — начал Николай, когда машина тронулась, — кто вас прислал за книгами?

Алла долго молчала, потом ответила, не поднимая глаз:

— А зачем тебе? Книги на месте, никто никому ничего не продал…

— А вот хамить мне не надо, — ровно сказал Николай. — Я ведь могу и обидеться. Ладно, ставлю вопрос по-другому: кому хотели их продать?

— Коллекционеру одному, старому хрену. Деньги нам нужны, понимаешь? Бабки! Чтобы уехать отсюда! Чтобы не видеть такие вот хари…

Николай снова хмыкнул себе под нос.

— А я-то думал, что неплохо выгляжу, — пробормотал он огорченно. — Не понравился я тебе, да?

— Издеваешься? — прошептала Алла, чувствуя под собой неприятную сырость и оттого готовая сейчас вцепиться ему в горло. — У, какие вы все сволочи! Одно слово — легавые! — И тут же попросила сквозь зубы: — Слушай, отпусти ты нас, а? Не сдавай в ментуру. Ну, пожалуйста! Давай сделаем вид, будто ничего не произошло. Что тебе стоит? Отвезешь нас к больнице — и разбежались. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем, и про Решетникова я буду молчать — могила…