У каждого свой путь в Харад

– Нет. – Монах откинулся на спинку кровати и сел чуть посвободнее, чем раньше. – Дело не в том, что вы говорили. Ваши слова ложились на страницы рапортов, но они нисколько не трогали сердце. Нас учили укрывать сознание от приходящей извне информации. Орден никогда не опасался за нас. Он опасался за себя. Что о нем станет известно. Пусть даже нечто несущественное, что могло дать против нас козырь Светлому Братству.

– Против вас? Но Светлое Братство никогда не боролось против ордена!

– Ты не поверишь, но было время, когда Братство боролось против всех.

– Конечно, я не поверю. Это неправда. – Берегиня поднялась и возмущенно ударила рукой по одеялу. – Для чего это может быть нужно?

– А для чего это обычно бывает нужно? – поморщился монах. – Причина всегда одна – власть.

– Но… – У Оденсе в голове завертелись воспоминания, связанные с Ильсе. С человеком, который знал все, которого уважали все и от кого сама Оденсе приняла учение о Свете. – Власть не нужна берегиням. Совсем.

Листопад рассматривал ее наивные, в удивлении распахнутые глаза. Глубоко в которых уже зарождалась печаль разочарования. Он вздохнул и произнес:

– Ты недавно сказала: а что будет с учеником, если поменяется учитель? Помнишь? А что будет с учением, думала когда-нибудь? Как можно извратить кажущиеся незыблемыми истины, так что и не узнаешь. – Он покачал головой, глядя куда-то поверх головы девушки. – Пойми правильно, это я не про Светлое Братство говорю. Вернее, не только про него. Это происходит так часто. Со всеми нами.

Листопад вспомнил фанатичного монаха Севера. Его желание стереть весь мир и нарисовать новый собственной рукой и, несомненно, с подписью автора на полотне.

«Идеология одна у нас с ним была, как ни крути. А вот ведь, поди-ка – выводы-то разные. Есть что-то, идущее от сердца. Но почему так тих этот голос, и у иных хватает сил делать вид, что они его не слышат?»

– Скажи… – Листопад очнулся от задумчивости, и его взгляд вновь упал на лицо берегини. – Скажи, ты никогда не думала, что не права?

Видя мелькнувшее в глазах Оденсе возмущение, он тут же поправился:

– Нет-нет, я не ставлю под сомнение твои убеждения. Я лишь спрашиваю: когда-нибудь, может быть, самое ничтожное время, бывала ли ты не уверена в правильности того, что делаешь?

Девушка сощурилась:

– Я тебе больше скажу: иногда я уверена, что делаю совсем не то, что нужно. Например, в такие ночи, как вчера. – Она состроила многозначительную мину.

Монах улыбнулся:

– А я сомневаюсь все время.

– Наверное, твой голос сердца очень тихий и ты не всегда понимаешь, правильно его расслышал или нет.

– Может быть. Давай подумаем, что делать дальше. В свете изменившихся обстоятельств.

– А… – Оденсе запнулась, потом прерывисто вздохнула и задала вопрос, который мучил ее с того момента, как они оказались за околицей деревни. – А изначально куда ты меня вез?

– Да, собственно, мы почти приехали. В пригороде Лорьярда обитает много харадцев. Когда есть выбор, они предпочитают не селиться вместе с остальными дружинниками. Тренируют новобранцев, вроде бы даже дружат с местными, но под одной крышей в казарме не живут. Раз в полгода половина из них уезжает к себе на родину, в горы, а оттуда спускается новая смена. Я хотел отправить тебя в Харад вместе с теми, кто в этот раз будет сменяться.

– Что? В Харад? Я не поеду! – взвилась Оденсе. Она вскочила с кровати и отошла к окну. – Лучше отправь меня обратно в столицу Озерного края. Там я, по крайней мере, хотя бы среди людей буду находиться!

От резких движений закружилась голова. Девушка побледнела.

А монах казался уже не просто удивленным, а шокированным:

– И чем Харад тебе не угодил, можно узнать?

– Чем? Ты понимаешь, что у берегини это спрашиваешь?

– Я-то понимаю. Это единственное сейчас место, где ты сможешь затеряться. Там нет тех, кто выдаст тебя ордену или сообщит властям Озерного края о твоем существовании. И, кстати, отправить тебя обратно в Хальмгард я не могу. Орден тебя не разыскивает. Я просмотрел все доступные мне здесь списки адептов Светлого Братства. Там указаны даже те, кто родился пять лет назад. А тебя там нет. Чего в принципе быть не может, учитывая силу твоего таланта. Ты представляешь опасность для ордена.

– Я не поеду в Харад. Если дела обстоят так, как ты говоришь – почему мне не остаться здесь?

Листопад отмахнулся:

– Брось! Ты не можешь всерьез так считать. Ну будешь жить в этой деревне год, два, потом мимо будет проезжать какой-нибудь монах, что неудивительно совсем, монастырь-то ордена недалеко от деревни. Думаешь, обнаружить берегиню будет большой проблемой? Или планируешь всех встречных монахов в обычных людей обращать?

Оденсе уперлась руками в подоконник:

– Я все равно не поеду! Харад – это край убийц. Я не хочу жить и чувствовать такую жажду смерти, все их помыслы в этом. Если вы молитесь смерти, то они ею живут. Это будет невыносимо. Как пытка. Я буду чувствовать их воспоминания об убийствах. Это как видеть своими глазами казнь невиновного и не смочь отвратить пролитие крови.