У кромки океана

Наконец он выбрался на залитый лунным светом гребень. Глазам предстал монохромный пейзаж: волны костлявых серых холмов накатывались на Седельную гору. Между ними черными провалами зияли каньоны. Луну окутывало облако белого света, которое заслоняло собой звезды. Кое-где виднелись макушки деревьев, этакие черные виселицы на развалинах старинных домов. Ветер задул сильнее. Внезапно Оскар уловил краем глаза какое-то движение.

Он повернулся в ту сторону, ничего не увидел, однако был уверен, что ему не померещилось. Неужели вернулась Дорис? Решила, что обошлась с ним недостаточно круто? Или же – глупо, конечно, даже надеяться – собралась извиниться? «Дорис?» Надежда умерла, едва родившись. Не глупи, Оскар. Помимо всего прочего…

Вот оно, снова! Меж кустов промелькнула тень. Серая тень в лунном свете.

Животное.

Издалека донеслось диковинное тявканье, сопровождаемое тонким воем – своего рода тирольский распев. Похоже на тот звук, который он принял за стон… Волки?

– Не может быть, Джонс, – прошептал Оскар. – Волков прикончили еще во времена молодости моего дедушки.

Как бы то ни было, он поспешно взобрался повыше. Оттуда наверняка лучше видно. Черт, как не вовремя разболелась нога! Гребень венчали несколько взгромоздившихся друг на друга валунов, которые словно тянулись к небу. Неплохое убежище – и отличный наблюдательный пункт.

Но добраться до камней оказалось не так-то просто. Лавируя между деревьями и кустами, Оскар чуть было не свалился с гребня. Потом в него буквально вцепился розовый куст, распускающиеся цветки которого выглядели в полумраке светло-серыми, но, когда Оскар начал вырываться, они дружно раскрылись, стали опадать, явив взгляду свой истинный, желтый цвет, различимый даже на фоне черно-белого мира. Перепуганный прокурор рванулся изо всех сил, освободился, кинулся наверх, споткнулся и упал. Две лежавшие на земле сросшиеся ветки проскрипели: «Берегись! Берегись!» Он подобрал их, обломал сучки, превратил в деревянный меч. А за спиной мелькали черные тени с ярко горящими во тьме глазами, скользили над землей, точно ртуть по стеклу.

Оскар выкарабкался на открытое место, увидел валуны, что образовывали почти правильный круг. Десятка два, наверное, все черные, как их собственные тени. Один из валунов пошевелился, забил крыльями, беззвучно взмыл в воздух. Должно быть, сова.

Неожиданно пик, к которому он стремился, показался Оскару ловушкой, западней, из которой уже не выбраться. Ужаснувшись этой мысли, Оскар развернулся и побежал вниз. Влетел во мрак под деревьями и рухнул наземь. Тело пронзила боль, ладони горели. Над ним возвышалось темное дерево, размахивающее шишковатыми ветвями, словно пытаясь схватить человека. Костлявые пальцы. «Что есть у тебя? – пропел он про себя. – Костля-а-а-вые пальцы». Он откатился в сторону. Хрустнули ветки, зашуршала палая листва. Темно. В темноте тускло светилось кольцо грибов, похожее на кольцо камней наверху. Розовый куст… Оскара вновь захлестнул ужас. Он вскочил и помчался прочь.

Местность стала ровнее. Лужайка под сенью эвкалиптов. Деревья роняют с ветвей гербицид, который уничтожает на лужайке все живое кроме них самих. Идти легко и приятно. Вдруг возле ног замелькали призрачно-белые тени. Оскар испуганно вскрикнул. Тени, светившиеся, будто грибы, недовольно загоготали. Утки? Нет, те поменьше. Гуси! Оскар облегченно расхохотался, а птицы, продолжая гоготать, принялись щипать его за икры.

Гусей было штук десять. Нетерпеливо гогоча, они устремились в ночь, и Оскар последовал за ними. Налево, вверх по пологому склону, к стене каньона, над которой виднеется небо. Еще выше. Куда ни посмотри, повсюду видны макушки деревьев. Океан крон. Гуси вывели Оскара на широкий, усыпанный серебристым песком уступ. Послышалось знакомое тявканье, птицы вновь загоготали – и спрятались за человека, словно прося у того защиты. На краю уступа возникли тени с длинными, как у лисы, хвостами. Гуси и лисы! Птицы дружно зашипели на хищников. Нет, не лисы – койоты. Гуси и койоты, причем последние действуют точно овчарки, что собирают в стадо разбредшихся по лугу овец. Овцы похожи на гусей, только гуси гораздо умнее.

Койоты вынудили Оскара заодно с гусями отступить к стене каньона. В песке сверкали крупицы слюды; гуси, похожие на комки ваты, бегали по нему с жалобными криками, время от времени поворачивались к койотам и высказывали все, что о тех думают, весьма выразительно и эмоционально. По крайней мере Оскар, дышавший, как загнанная лошадь, прекрасно их понимал. Что касается койотов, те говорили на совершенно незнакомом языке. Лай животных походил на звуки, издаваемые электрогитарой. Как это у них получается?