У кромки прибоя

Текст на большом листе бумаги, лежавшем на столе, гласил: «Я повел Нину в парк. Завтракайте без нас. Надеюсь, вы хорошо спали?» Внизу красовалась подпись Томаса.

Мэри обескураженно опустилась на стул — вся ее спешка оказалась ни к чему. Заботиться ей было не о ком. К тому же Мэри сомневалась, что последняя фраза в записке лишена иронии…

Она обнаружила, что все еще держит листок в руках. Мэри впервые видела почерк Томаса и сейчас с интересом вгляделась в него. Крупный и твердый, он походил на своего хозяина — такой же немного подавляющий своими размерами.

Без Томаса квартира казалось на редкость пустой. Без Нины, конечно, тоже. Но ей не хватало именно Томаса. И это притом, что вчера вечером она решила: чем скорее он уедет, тем лучше! Мэри застонала, пряча лицо в ладонях. Она любит Томаса! То, что она испытывала по отношению к Генри, не идет ни в какое сравнение с переполнявшим ее чувством к его брату. Но он был для нее так же недосягаем, как и Генри: в его жизни тоже была другая женщина…

Она вздрогнула от неожиданности, когда телефон, висевший на стене в кухне, зазвонил. Несколько секунд Мэри неподвижно смотрела на него. Отвечать или нет? Это телефон Томаса, и звонят, несомненно, ему. Дело могло оказаться срочным. Вдруг это даже сам Томас…

— Квартира Томаса Тэлфорда, — деревянным голосом сказала она в микрофон, крепко прижимая трубку к уху.

Несколько томительных мгновений на другом конце провода царило напряженное молчание, свидетельствовавшее о том, что звонивший явно ошеломлен услышанным женским голосом.

— Не могу ли я поговорить с Томасом? — Хрипловатый голос, звучавший с ирландским акцентом, явно принадлежал женщине.

Это еще больше увеличило нервозность Мэри. Не была ли это та самая «другая»?

— Э-э-э… его сейчас нет, — уклончиво ответила Мэри, чувствуя себя в высшей степени неловко. — Он повел Нину в парк.

Правильно ли было упоминать о дочери Томаса? Поскольку он почти все время жил здесь один, многие, возможно, даже не знали о том, что у него есть дочь. Может быть, и эта женщина тоже…

— Как она? — Голос женщины стал мягче и теплее, стоило ей заговорить о девочке.

Незнакомка на другом конце провода не только знала о существовании Нины, но и встречалась с ней!

— Замечательно, — коротко ответила Мэри, уловив собственнические нотки в своем голосе. Но что она могла поделать? И Нина, и Томас стали так много значить для нее!

— Это хорошо, — столь же кратко заметила женщина. — А вы, должно быть, домработница?

Мэри мгновенно ощетинилась:

— Нет, я не домработница… Могу я что-нибудь передать мистеру Тэлфорду? — спеша закончить разговор, предложила она.

— Если вас это не затруднит, — согласилась женщина, почувствовав настрой Мэри и отреагировав должным образом.

Мэри вздохнула:

— Нет, не затруднит.

— Передайте, что звонила Эстер. Я буду дома весь день, и он может связаться со мной, когда вернется.

Мэри едва слышала последнюю часть сообщения. Единственное, что занимало сейчас ее мысли, было имя Эстер. Так, значит, это экс-няня Нины, женщина, с которой так жаждал поговорить Томас вчера вечером!

Она с трудом проглотила комок в горле.

— Я скажу ему.

— Спасибо, — поблагодарила Эстер. — И передайте, пожалуйста, привет Нине. Скажите, что я по-прежнему ее люблю, — добавила она, прежде чем повесить трубку.

Мэри снова села. Она не хотела ничего передавать Томасу. Она также не хотела говорить Нине, что Эстер по-прежнему ее любит.

Хотя это было смешно. Если она не сообщит Томасу о звонке, то он не ответит на него, и Эстер позвонит снова. Мэри будет выглядеть полной дурой, когда выяснится, что она скрыла этот факт. Но Мэри сомневалась, что сможет выговорить и слово, не поперхнувшись им!

Впрочем, можно все записать и просто отдать сообщение Томасу. Его собственная записка все еще лежала на кухонном столе…

Трусиха! — ругала себя Мэри, торопливо перенося слова Эстер на бумагу. Но она ничего не могла с собой поделать. Ей было больно, едва осознав свои чувства к Томасу, говорить с ним о звонке другой женщины.

Закончив писать, она решила чем-нибудь себя занять и поставила посуду, оставшуюся после вчерашнего обеда, в посудомоечную машину. Мэри уже почти закончила расставлять по местам вымытые чашки, когда услышала звук открываемой двери и вслед за этим веселую детскую болтовню.

— Вы уже на ногах? — Томас, казалось, удивился, увидев ее в кухне.

Она криво улыбнулась:

— Уже одиннадцатый час. Простите за то, что проспала. — Извиняясь, Мэри помогала Нине снять плащ. — Вообще-то, мне это несвойственно. Не помню, когда в последний раз…

— Я вовсе не упрекаю вас, — мягко прервал ее Томас. — Просто констатирую факт. Мы замечательно провели время в парке, правда, малыш? — Он провел рукой по растрепавшимся от ветра волосам Нины.

Без меня. Мэри опять начала чувствовать себя лишней. Она так полюбила этого человека и его дочь, а ей рано или поздно придется расстаться с обоими. Скорее рано, чем поздно, если решительность Томаса во всем, что касается Эстер, чего-нибудь да значит!

— Мы развлекались, — согласно кивнула Нина. Ее щеки все еще горели от возбуждения.