У меня на руках четыре туза

Лаки Беллини владел маленьким магазинчиком итальянских товаров в Лугано. Он жил на втором этаже дома над лавкой вместе с женой, толстой итальянкой по имени Мария. Их восемь детей неплохо зарабатывали на жизнь и давно покинули домашний очаг. Это огорчало Лаки, чувство семьи у которого было сильно развито. Перед отъездом последнего ребенка он построил в глубине своего участка небольшой летний коттедж с одной только комнатой, душем и туалетом. В комнате стояли кровать, столик и несколько кресел. Именно здесь он беседовал с Берни. Пятнадцать лет назад Лаки был Доном мафии в Неаполе. Сейчас, в свои 74 года, он отошел от дел, но Дон есть Дон, пока он жив – он всегда Дон. Он знал, что у Берни хорошие связи в Неаполе, и считал полезным оказать ему услугу.

– Расскажите мне немного о Хельге Рольф, – попросил Берни, бросая взгляд на часы. Было 23.00. Сегетти и Бельмонт скоро должны были приступить к действиям. – Она меня интересует.

Лаки рассказал о том, что знал.

Хельга Рольф унаследовала миллионы своего мужа Германа Рольфа. В настоящий момент она во главе компании и лично имеет свыше ста миллионов долларов. Очень страстная женщина и время от времени вступает в кратковременные половые связи с дежурными по этажам, барменами и им подобными, в основном итальянцами. «Говорят, с момента смерти мужа, – продолжал Лаки, – она немного успокоилась. Сейчас с ней живет жиголо по имени Кристофер Гренвилль. Они находятся на вилле „Гелиос“.

– Что это за тип?

– Гренвилль? Англичанин. Он великолепно смотрится, но у него ветер в голове. У меня нет о нем сведений, только знаю, что недавно он вернулся из Германии.

– А имя Джек Арчер говорит вам о чем-нибудь? – спросил Берни.

Лаки кивнул головой.

– Он занимался делами Германа Рольфа. Когда-то это была заметная фигура в одной адвокатской конторе в Лозанне. Часто приезжал сюда, когда Рольф останавливался на вилле «Гелиос». Затем внезапно исчез. Кажется, у него были неприятности. Вроде он пустился в спекуляции с деньгами Германа Рольфа, но я точно не знаю. Поговаривали также, что он был любовником жены Рольфа, но это только слухи.

Берни выслушал информацию и кивнул головой:

– Хорошо, иди спать, Лаки. Я останусь здесь, – он хлопнул его по плечу. – Разворачивается одно дельце. Когда закончим, я позабочусь о том, чтобы ты получил свою долю.

Лаки улыбнулся:

– Я никогда не отказываюсь от денег, Берни. Оставайся здесь, сколько надо. Если захочешь выпить, позвони, я принесу.

Ему показалось, что у Берни неприятности с полицией и нужно убежище. Тот угадал его мысли, но не стал разубеждать.

– Договорились, Лаки. Возможно, мне придется принять здесь двух ребят. Не возражаешь?

– Как хочешь, Берни, но им придется спать на полу.

– Ничего страшного.

Они пожали друг другу руки.

Лаки тяжело поднялся по лестнице и вошел в свою квартиру. Он сказал жене, что у Берни, по-видимому, возникли трудности. Она подняла руки вверх, но не запротестовала. Пятьдесят лет она делала все, что ей приказывал Лаки, не задавая никаких вопросов.

Берни улегся на кровать поразмышлять. После полуночи появились Сегетти и Бельмонт. Они детально рассказали о похищении, затем Бельмонт передал содержание разговора между Арчером и Гренвиллем в шале.

– Они намерены получить два миллиона долларов от этой мышки, – возбужденно произнес Бельмонт, блестя глазами. – Понимаешь?

Берни только усмехнулся:

– Они просто любители. Куколка стоит более ста миллионов долларов. Когда-то наши парни в Риме потребовали семь миллионов долларов за такого же типа. Значит, вот что мы делаем…

В течение получаса он говорил, подкрепляя рассказ жестами. Закончив, спросил:

– Понятно?

– Очень! – воскликнул Сегетти. – А сколько мы получим, Берни?

– Увидим позднее, – ответил Берни. – Нужно поработать. Пока оба ложитесь спать.

С этими словами он улегся на кровать и закрыл глаза.

Хельга долго просыпалась и несколько минут лежала неподвижно. Потом она протянула руку к тому месту, где спал Гренвилль, потрогала и, не найдя никого, сразу открыла глаза.

Солнечные лучи пробивались сквозь шторы. Часы на столике у кровати показывали десять, «Крис, наверное, в бассейне», – подумала она в полудреме. Затем вспомнила ужасный вечер и, вскрикнув, поднялась с постели. Заметила, что на ней только трусики и бюстгальтер. Она испуганно огляделась вокруг, боясь вновь увидеть этих ужасных людей в масках и с пистолетами в руках. Ее сердце учащенно забилось. Она сжала кулаки, чтобы не закричать.

В дверь постучали, и вошел Хинкль, толкая сервировочный столик с завтраком.

– Я подумал, что вы уже проснулись, мадам, – мягко сказал он, подошел к шкафу и достал халат. – Я позволил себе снять вчера с вас вечернее платье, подумав, что раздетой вам будет легче отдыхать.