У моря Русского

Глава вторая

КРЕПОСТЬ СВЯТОГО КРЕСТА

Здесь генуэзец крепость эту

На страх врагам своим воздвиг,

Он был на страже каждый миг

С рукой, протянутой к стилету.

В. Шуф. «Баклан».

ИОРИХО ИДЕТ В САНТА-КРИСТО

Крепость Санта-Кристо![42] Она царствует над Сурожем, над морем. Расположенная на горе, она далеко видна как с моря, так и с суши.

Тяжело припадая на клюку, Иорихо остановился на опушке леса и взглянул вдаль. Город еще не был виден, но над холмами на фоне ясного безоблачного неба вырисовывались контуры Девичьей башни. Иорихо перекрестился и, с опаской глядя на дорогу, которая вилась внизу между холмов, двинулся в сторону крепости.

Что привело в город наказанного слугу в это весеннее утро? Страх. Отлежавшись на площади в Скути после ста ударов, полученных по приговору суда, Иорихо приплелся в Тасили и лег под широким навесом летнего двора. Мучительно ныло тело, было трудно дышать, болела избитая спина. Под утро ему стало легче, и он уснул. Разбудили Иорихо ударом ноги в бок. Застонав от нестерпимой боли, он открыл глаза и увидел над собой лицо Теодоро. Глаза его глядели недобро, жестко.

— Не умеешь держать язык за зубами, скотина, — процедил сквозь зубы Теодоро. — От меня все равно не уйдешь.

И тогда Иорихо понял: за то, что он рассказал на суде, господин непременно убьет его. Сила, власть — все на стороне господина. Надо пойти к консулу! Только он может защитить его. Как утопающий хватается за соломинку, так и Иорихо уцепился за эту мысль.

Весь день он обдумывал план побега, а ночью незаметно для всех спустился в долину.

Сейчас, когда до крепости Санта-Кристо было уже недалеко, Иорихо решил отдохнуть. Он отыскал удобное место в кустарнике. Пахло прелыми листьями, увядшей от летнего зноя травой, земля дышала приятным теплом. Иорихо долго глядел в бездонную глубину небес и незаметно заснул.

Разбудила его громкая брань. Открыв глаза, Иорихо увидел хорошо одетого синьора.

— Какого дьявола ты развалился на самой дороге? — кричал господин.

— Помилуйте, синьор, какая же здесь дорога? Здесь кусты.

— Раз я здесь иду, значит, это моя дорога.

— Я не знал, мой господин, — виновато сказал Иорихо, заметив, что синьор пьян.

— Прошу впредь знать! Синьор Гондольфо ди Пор-туфино — старший нотариус курии — всегда ходит по этой дороге в гости к настоятелю монастыря. Он хоть и нечистый грек, но вина для меня не жалеет. Клянусь богом! А ты чего разлегся здесь? Откуда ты, куда идешь?

— Это долго рассказывать, господин. Я жалею ваше драгоценное время.

— К черту время, я сейчас свободен, клянусь честью! Говори! — приказал Гондольфо и уселся против Иорихо. Рассказывать о своей беде первому встречному не хотелось, но Гондольфо держал его за пояс и упрямо твердил: «Г овори».

Поразмыслив, Иорихо решил, что беседа с нотариусом курии может быть ему полезной. Кто знает, можно ли попасть к консулу, а этот человек вдруг захочет ему помочь. И он начал говорить.

Пока Иорихо вел рассказ о поездке в Карасубазар и о стычке с татарами, Гондольфо вяло кивал головой и даже аппетитно зевнул раза два или три. Но когда речь зашла о виселице и позорных столбах, глаза Гондольфо стали более осмысленными. Дело в том, что он был не только старшим нотариусом курии, но своим человеком в семье консула Христофоро ди Негро. Он хорошо знал, какую ненависть питает комендант крепости к семье ди Гуаско, и поэтому все, что касалось богачей-феодалов, глубоко интересовало Гондольфо. То, что узнал он сейчас от слуги, было настолько важным, что Гондольфо даже протрезвел немного. «Если слуга не врет, то это же для господина консула ценная находка, — подумал он. — Самосуд, виселица, позорные столбы, боже мой, — такими фактами можно свалить не только ди Гуаско, а и поважнее кого-нибудь».

Подробно расспросив обо всем, он сказал:

— Пойдем, парень, к консулу. Благодари мадонну, что ты встретил меня на своем пути.

Не больше чем через полчаса Иорихо увидел ворота крепости. Пока Гондольфо искал начальника стражи, чтобы получить пропуск в цитадель, консульский замок, Иорихо разглядывал ворота. Они были велики и массивны. Воротный проем закрывался толстой решеткой, которая была обита железными полосами с обеих сторон. Решетка свободно ходила в каменных пазах и поднималась кверху, скрываясь в надлобной части ворот. На плите, искусно вделанной в камень над воротами, высечено: «1389 г., девятого дня июля, во время управления отличного и могущественного мужа, господина Батиста ди Зоали, прежде Андоло, достопочтенного консула Солдайи. Богу благодарение».

Ворота прикрывались двумя полубашнями. Если бы Иорихо знал грамоту, то прочитал бы еще одну надпись. Она гласила: «1385, в первый день августа, во время управления отличного и могущественного мужа, господина Якобо Торселло, достопочтенного консула и коменданта Солдайи».