У него цвет глаз фиалковый.

«И я тебя люблю», – раздались у нее в голове слова бабушки, которая обернулась на прощание через плечо, улыбнулась и помахала рукой.

Ее образ растаял в прекрасной синеве. Кто – то потянул Веред за руку. Она оглянулась. Мать Лесного Духа звала ее обратно в мир людей. Веред начала сопротивляться, пытаясь побежать туда, где исчезла бабушка. Женщина погрозила ей пальцем и отрицательно покачала головой.

«Живым нет места в мире мертвых», – зазвучали слова у нее в голове.

Веред расстроенно вздохнула и, бросив последний тоскливый взгляд на луг, пошла обратно. Она помнила, как возвращалась по кривому лунному лучу в избушку Лесного Духа, с трудом вырвавшись из упругого зазеркалья.

Серьги сохранились у Веред до сих пор. Она рассматривала их иногда, и воспоминания окутывали ее своей странной непонятной магией. Стоило ей к ним прикоснуться, как у нее появлялось желание надеть их. Когда серьги были надеты, она чувствовала любовь кого – то невидимого, очень доброжелательно к ней относящегося. Веред думала, что это мать Лесного Духа выражает ей свою благосклонность. Она не сердилась на нее из – за того, что Веред оставила ее сына, возможно, пыталась мягко склонить ее к побегу в лес.

«Кто пытается склонить меня к этому? Дух его умершей матери?» – думала в испуге Веред. – «Я совсем уже с ума сошла, если думаю об умерших людях как о живых? Возможно, эти галлюцинации – последствия воздействия наркотика, который нашли у меня в крови в больнице. Что – то подсыпал или подливал мне красивый похититель в еду».

Но ей снова и снова хотелось ощутить блаженное состояние покоя и счастья, которое она испытывала, надев это украшение. И надевала. Невидимая рука нежно гладила ее по голове. Она слышала женский шепот скороговоркой, и постепенно засыпала под него. Ей снилась высокая красивая девушка в ярком деревенском наряде. Она вместе с Веред собирала красные – красные ягоды. Она ели их в большом количестве и пели грустную песню на незнакомом Веред языке. Она поняла, что это мать Лесного Духа показывалась ей в своем юном облике .

«Откуда я знаю слова и произношение?» – удивлялась во сне Веред.

«Возвращайся на болото», – шептала красивая румынка ей на ухо.– «Медведь ждет тебя. Не придешь – он умрет от тоски. Просто сильно пожелай вернуться, и я помогу тебе оказаться там мгновенно».

Выплыло видение странного цветка под стеклянным колпаком с белой и пушистой обезьяньей мордочкой, стоявшего на табуретке у окна. Здесь же стояла тарелка, наполненная водой, видимо для увлажнения воздуха вокруг растения. Тогда она не испугалась его, потому что находилась под воздействием какого – то зелья. Теперь ей было страшно. Неужели такое растение действительно существует или это ее галлюцинации? Веред поискала в интернете цветок такого вида и нашла его. Это редкий вид орхидеи, очень капризный. Уход за ним требует профессионального ухода. Совершенно не ясно, как парню удавалось поддерживать жизнь в растении, которое называется обезьянья орхидея или цветок Дракулы. Она так названа за боязнь солнечного света, за тягу к темным помещениям, насыщенным влагой и за схожесть цветка с мордочкой обезьяны. Веред не нашла в интернете никакой информации о том, что именно этот вид орхидеи произрастает в Румынии, но выяснила, что вообще орхидеи присутствуют во флоре страны.

Она вспомнила, что по ночам раздавалось пение неизвестной птицы. Голос у птицы был чистый и жалобный, как будто она кого – то жалела. А со стороны болотных зарослей раздавался детский и женский истеричный смех.

Сейчас у Веред от страха по коже бегали мурашки от этих подробностей. Ночные шорохи и голоса разных тембров и тональностей ползли по внешней стороне стен лесного дома. Но ей не было тогда страшно не только из – за наркотического зелья, которым подпаивал ее Лесной Дух: рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Даже когда ночью она просыпалась, потому что ей казалось, что лес смотрит на нее злобно, сквозь стены (именно так!), она плотнее прижималась к парню и успокаивалась.

Застигнутые сумерками во дворе дома во время приготовления мяса диких зверей на костре, они наблюдали, как к ним подкрадывался клубящийся по земле голубоватый дымок. Он вздыхал и уползал к росшему около дома высоченному каштану с красивым рисунком мощных ветвей, и шепот тумана сливался с шелестом багряно – желтых листьев дерева. Она где – то читала в описаниях западно – европейских преданий о происхождении людей от дерева . О том, что в дереве человек может временно хранить свою душу. Чья душа, оставленная на хранение в древнем каштане, и забытая, стонала в дождливые ветреные ночи, сливаясь со скрипом веток? И кто раскачивал вековые ели в безветренную погоду?