У незримой границы

Вокруг стояла тишина. Лежавший не подавал признаков жизни. За углом дома в темноте угадывались очертания гаражей.

- Бери за руку, да поживей! - выдавил Андрей и сам ухватил старика за рукав.

Они быстро затащили жертву за гараж. Оба уже поняли, что убили человека. Это, однако, не помешало им обшарить карманы старика и найти кошелек. В нем оказалось три рубля…

Я читал протоколы допросов этих ребят. Свое первое показание Андрей написал собственноручно. В нем есть такие слова: «Если бы старик не валял дурака и отдал деньги сразу, ничего бы не случилось». Никакого сожаления, лишь невиданное безразличие и цинизм. Лишил человека жизни - и вовсе не чувствует себя убийцей. Считает себя вправе и дальше жить среди людей, ходить по той же земле…

Когда я читал протоколы, мне и на этот раз не давало покоя вечное «почему?». Почему началось падение этих юношей? Неужели зло действительно было заложено в них с колыбели? Да нет, ведь рождаемся мы все одинаковыми. Но все-таки где и когда все началось? С выпивок еще в школьные годы? С бродяжничества после брошенного восьмого класса? С копеек, отобранных у малышей в сумерках? Найти ответ, мне кажется, нетрудно. Он - в духовной бедности Андрея и Сергея. Никто из них ни разу не побывал хоть в одном рижском театре, хотя оба жили в этом городе уже лет десять. Зато в доме всегда царил хмельной угар. Книг не было, зато поллитровок хватало с избытком. Они и определили путь парней.

…Свету я встретил на улице, когда часы показывали уже полночь. Мы с дружинниками возвращались с дежурства и заметили в подворотне съежившуюся девочку. По виду ей можно было дать лет шесть-семь. Что делала она в столь поздний час на улице, одна? Ни в одном окне поблизости света не было видно. Мы остановились и заговорили с девочкой. Сначала Света не отвечала на наши вопросы, потом осмелела и рассказала, что живет тут, в этом доме, но сейчас к маме пришел дядя, и надо здесь дождаться, пока дядя уйдет.

Ничего другого нам не оставалось - пришлось без приглашения побеспокоить мать Светы. Она долго не отворяла нам, а когда впустила наконец Свету, то попыталась захлопнуть дверь перед нашим носом. Затем состоялся разговор о том, что слишком уж дорогой ценой приходится платить за ее ночные развлечения и что поэтому может возникнуть вопрос о лишении ее материнских прав. В дальнейшем эту квартиру контролировал участковый инспектор, чаще обычного заглядывала и классная руководительница Светы. Теперь девочка уже окончила среднюю школу, работает, готовится поступать в институт. Она никогда не заговаривает о той нашей полуночной встрече. Но и о своей матери тоже не упоминает.

Сигне убежала из дома; когда ей было пятнадцать лет. Она не бродяжничала, не просиживала в кафе и ресторанах. Попросила приюта у сестры своей матери. У тети была дочь одних с Сигне лет, много книг, телевизор. В ее доме никогда не звучали грубости, никого не обижали. И тетка, увидев на плечах и спине Сигне синяки, решила не отправлять ее больше домой. В школу сообщили новый адрес девочки. Мать не очень переживала уход дочери, одной заботой меньше. В алкогольном угаре она уже растеряла все материнские чувства.

Разговор с Дайной состоялся в Алсвикском профессионально-техническом специальном училище. У меня было с собой написанное ее матерью письмо, в котором говорилось, что дочка совершенно забыла дом, ни слова не пишет, отказывается от встреч. Чем заслужила мать такую жестокость? Слово за словом, и мы приблизились к разгадке. Я узнал о событиях, происходивших с Дайной до того, как она очутилась в спецшколе.

Отца она вообще не помнила: он оставил семью, когда девочка была еще совсем маленькой. Вскоре мать вышла замуж за другого, но отчим с самого начала решил, что и дочь вырастет такой же, каким был отец. Эти слова Дайне приходилось слышать изо дня в день. Что же Удивительного в том, что для нее стало невыносимым оставаться под одной крышей с человеком, так недвусмысленно выражавшим свою неприязнь? Она начала уходить из дома, встретила подруг, пытавшихся подсластить свою горечь вином и компанией мальчиков… И вот Алсвики. О чем же станет она писать матери? О том, почему оказалась здесь? Слишком горькими получились бы письма…

Можно было бы привести еще десятки таких же примеров и случаев, которые встречались в моей работе. Но главное можно увидеть уже в этих небольших эпизодах: к чему приводит несоблюдение родителями основной обязанности - вывести детей в Большую жизнь, вывести в момент важного жизненного перелома, когда кончается детство и начинается критический возраст. Именно в это время проявляются и первые признаки таланта, и первые отрицательные привычки - вино, поиски ложной романтики в вечерние часы, первые шаги через незримую границу между «можно» и «нельзя». А ведь то, с каким напутствием родители отпускают своих питомцев в самостоятельную жизнь, остается в памяти на долгие годы.

«НЕ ЖУЙ, СЫНОК, КОГДА ПЕСНЮ ПОЮТ!»