У ночи тысяча глаз

— Рановато?! — Шон сделал вид, что ничего не понял. — Я и не знал, что вы ожидаете меня в какое-то определенное…

— Вы явились рановато… для похорон.

Вечером они сидели в гостиной, все трое. В одиннадцать Джин поднялась со стула.

— Пожалуй, я пойду наверх — не выспалась прошлой ночью.

Они с Шоном понимающе переглянулись.

Джин подошла к скорчившейся фигуре в кресле:

— Спокойной ночи, папа.

Он не пошевельнулся. Казалось, что не слышит ее. Его глаза неотрывно смотрели на стенные часы, напоминавшие бледную луну, золотой спутник которой беспрерывно ходил взад и вперед далеко внизу под ней.

— Спокойной ночи, папа, — повторила она. — Спокойной ночи, дорогой.

Казалось, она обращается к покойнику.

Шон испытал непонятное чувство раздражения. До него дошло, что нервы у него на пределе. Ему вдруг захотелось стукнуть кулаком по столу, повысить голос на этого унесенного смертью человека и закричать: «Она же говорит с вами — неужто вы ее не слышите?» Сделать что угодно, только бы вывести его из гипнотических грез. Он сдержался, встал и прикусил верхнюю губу.

Потом положил руку на плечо Рида, чтобы привлечь его внимание. Тот оторвал взор от часов, огляделся, ничего не понимая. Сначала ему пришлось посмотреть на руку, чтобы увидеть, что же такое его коснулось; затем на их лица, чтобы определить, кто в данный момент с ним находится.

Она наклонилась и легонько поцеловала его в лоб:

— До завтра.

— До… — Фразу он не закончил. Замолчал, точно опущенное слово несло в себе внутреннюю боль.

Шон вышел с Джин за дверь. Там она повернулась и с неожиданной страстностью сжала его руку:

— Спасибо.

— За что?

— За то, что вы здесь. За то, что я здесь. — Она на мгновение прикрыла глаза. — Прошлым вечером, примерно в это же время, я садилась в машину, одна.

Он пропустил это мимо ушей:

— Постарайтесь уснуть.

— Непременно. Сегодня я смогу спать. — Мимо его плеча она бросила взгляд в комнату, из которой только что вышла. Рид снова смотрел на часы. Следить за убегающими секундами — все, что осталось для него в мире. — Попробуйте поговорить с ним, — тихо попросила она. — Чтобы не мешать, я ухожу первой. Двое мужчин, наедине, порой способны… Сердце открывается другому доброму сочувствующему сердцу. Даже ночь отступает на задний план. — Она отпустила его руку, сжав ее напоследок в страстной мольбе. — Поговорите с ним, посмотрите, нельзя ли что сделать… Удержите его в живых. Как удержали меня. Спокойной ночи, и да благословит вас Господь.

— Крепкого вам сна, — пожелал он ей вслед.

Шон проводил ее глазами, пока она не поднялась до середины лестницы. Затем, когда ее голова скрылась за скосом потолка, тихонько закрыл дверь.

— Мистер Рид!

Сердце последнего, должно быть, билось в унисон с тиканьем часов — больше он ничего не слышал.

— Мистер Рид, не надо. Ну зачем вы так? — Том намеренно постучал бокалами о бутылку. — Как насчет стаканчика перед сном? — Ему показалось, что он разговаривает сам с собой в пустой комнате. — Ну-ка, держите. — Взяв мужчину за руку, он вложил в нее бокал и крепко сжал его пальцы. Бокал медленно наклонился, его содержимое скользнуло к нижнему краю, выплеснулось и стало сбегать вниз. — Поднимите бокал. Поднимите его со мной! — Шону пришлось взять голову Рида и повернуть к себе. Только когда часы исчезли из поля зрения, электрическое напряжение его застывшего взгляда несколько ослабло. Подняв свой бокал, детектив стукнул им по другому бокалу с такой силой, что чуть не вышиб из неживой руки Рида. — Ваше здоровье! — хрипло сказал он с вызовом, проглотил спиртное и подмигнул своему несчастному визави. И вышло так, что подмигнул не дружелюбно или игриво, а жестко и сурово. Старик посмотрел на него с вялым любопытством, будто видел его впервые.

— Вы кто, сынок? — вдруг спросил он.

Глаза у Тома замерцали, словно он перезарядил питавшие их батарейки.

— Не знаю, как и ответить. Я — парень. Моя фамилия Шон. Мне двадцать восемь лет. А что еще можно сказать, когда вы задаете такой вопрос?

— Да ладно, я знаю, кто вы. Я научился различать людей, пока еще был жив. За пятьдесят-то лет. Причем я был силен в этом деле. Вы детектив. Либо частный, либо муниципальный.

— Я? В самом деле? — смутился Шон.

— Скажу больше. Вы честны. Только посмотрите на свое лицо, понаблюдайте за ним. Ложь соскальзывает с него, как капли пота. — Если бы он еще мог улыбаться, вероятно, то, что появилось у него на лице сейчас, можно было бы назвать улыбкой. А так у него всего лишь раскрылись губы и сузились веки.

— Я — детектив, — спокойно произнес Шон, глядя в пустой бокал, будто там были написаны его слова. — Я предпочел не врать вам, не выдавать себя за кого-то, кем на самом деле не являюсь. То было…

— Вы можете спасти меня, сынок? — прервал его Рид.

— От чего? — почти неслышно ответил Шон. — От слов? От…

Собеседник его не слушал.