У рифа Армагеддон

Это в первую очередь настоящая причина, по которой я позволил Кэйлебу "уговорить меня", сказав ему, что я мог бы сделать это? Или, - он нахмурился, когда ему в голову пришла другая мысль, - потому, что я так одинок? Потому что мне нужно, чтобы кто-то знал, что я пытаюсь сделать? Как далеко я на самом деле от дома? Эти люди могут быть моими друзьями, но никто из них не знает, кто - или что - я на самом деле. Есть ли у меня какая-то подсознательная потребность знать, что кто-то, кто считает меня другом, знает правду - или, во всяком случае, столько правды, сколько он может понять - обо мне?

Возможно, он так и сделал. И, возможно, эта потребность была опасной брешью в его броне. Независимо от того, как могут отреагировать Кэйлеб или даже Хааралд, подавляющее большинство жителей Сэйфхолда, даже в Чарисе, действительно сочли бы его исчадием Ада, если бы узнало хотя бы десятую часть правды о нем. И если бы это произошло, все, что когда-либо было связано с ним, было бы запятнано, отвергнуто с ужасом. Итак, в конечном счете, если он позволил своей потребности в дружбе побудить его раскрыть правду кому-то, кто не был готов ее принять, или просто кому-то, кто мог непреднамеренно проговориться, все, чего он достиг до сих пор - и все люди, которые погибли на этом пути, и которым все равно предстояло умереть - погибли бы ни за что.

Все это было правдой. Он знал это, но не был готов подвергать себя психоанализу в попытке проанализировать свою мотивацию, даже если предположить, что ПИКА был подвержен психоанализу. Потому что, в конце концов, это не имело значения. Каковы бы ни были причины этого, это было то, что он должен был сделать. Что-то, чего он не мог не сделать.

Он поднялся на вершину очередной волны. На этот раз огни не виднелись, и он мысленно удовлетворенно кивнул, проверяя визуальные изображения, передаваемые с зависшего над ним разведывательного скиммера. Флот двигался с хорошей скоростью, неуклонно удаляясь от него все дальше, пока он плыл один в необъятности моря.

Он обнаружил, что незаметно вытащить кого-то с переполненного, тесного парусного судна было лишь ненамного проще, чем незаметно доставить того же человека на переполненную, тесную галеру. Тот факт, что сейчас взошла полная луна, только усложнял задачу.

К счастью, он и Кэйлеб уже соорудили достаточно глубокую защиту, даже если они никогда не планировали использовать ее именно для этой цели. Арналд Фэлхан и другие члены отряда морской пехоты, телохранители Кэйлеба - все знали "правду" о "сейджине Мерлине". Каждый из них знал, что у Мерлина были видения, и что ему было необходимо уединиться и помедитировать, чтобы увидеть их. И каждый из них знал, что скрывать факт этих видений от кого-либо за пределами ближайшего окружения короля Хааралда или Кэйлеба было абсолютно необходимо.

Итак, Мерлину, как офицеру королевской стражи и личному телохранителю Кэйлеба, была предоставлена его собственная маленькая личная каюта. Она была прямо на корме, как раз под каютой Кэйлеба. У нее даже был собственный кормовой иллюминатор, и Фэлхан и другие часовые морской пехоты, охранявшие Кэйлеба, находились в хорошем положении, чтобы перехватить любого, кто мог потревожить сейджина во время его медитации.

Они также неплохо привыкли к тому, что сами оставляли Мерлина предаваться тем же медитациям. Все это означало, что ему было относительно просто пролезть через это окно и спуститься по веревке в воду. Оказавшись в воде, он погрузился и проплыл почти полмили, затем вынырнул и подождал, пока флот проплывет мимо него.

Он находился на расстоянии полумили от них и, вероятно, был достаточно далеко, когда всплыл, чтобы никто ничего не заметил, но он не испытывал большого желания рисковать. Ночь была такой ясной, какой может быть только тропическая ночь, с мерцающей фосфоресценцией, разливающейся по бортам кораблей, когда они плыли по серебряной лунной дорожке, их паруса были похожи на полированную оловянную посуду, их порты и люки светились от ламп и фонариков внутри. Шансы на то, что кто-нибудь случайно посмотрит в нужном направлении и увидит что-то столь небольшое, как парящая в небесах человеческая фигура, несомненно, были ничтожны, но у него было достаточно времени. Определенно, достаточно, чтобы не рисковать.

Или, - иронично поправил он себя, - по крайней мере, если вообще были какие-то шансы его заметить.

Он в последний раз проверил визуальные образы, затем активировал свой встроенный коммуникатор.

- Сова, - сказал он, для разнообразия говоря вслух, все еще созерцая инопланетные небеса Сэйфхолда.

- Да, лейтенант-коммандер?

- Заберите меня сейчас же.

- Да, лейтенант-коммандер.

V

КЕВ "Ройял Чарис",

море Чарис

Король Хааралд VII махнул своему камердинеру, чтобы тот вышел за дверь.

- Вы уверены, что я вам больше не понадоблюсь сегодня вечером, сир?

- Лэчлин, ты уже спрашивал меня об этом три раза, - ласково сказал Хааралд. - Я еще не настолько слаб, чтобы не забраться в постель самостоятельно, даже в море. Так что иди. Иди! Поспи немного сам.