У судьбы другое имя

И вдруг совсем уж неожиданная мысль пришла ей в голову: а не разыгран ли сей спектакль специально для нее? Вдруг «романтическая встреча в Индийском океане» просто подстроена? А что, очень складно. Гибель мужа (чрезвычайно кстати). Поездка на Восток (прихоть звезды). И вот радость: именно здесь и очень вовремя находится ее давний возлюбленный. Причем обстоятельства встречи (спасение прекрасной царевны из морских пучин) снимают всякие подозрения, что свидание заранее организовано. А она, наивная девочка, пресс-секретарь, должна свидетелем счастливого воссоединения выступить.

«Если врать будут, я почувствую, – решила Валя. – Надо, чтобы Андрей при мне рассказал, где пропадал столько лет. И почему лишь сейчас объявился».

Только бы влюбленные ее удалиться не попросили.

Однако те даже и не пытались. Оба покорно отдались Валиной заботе: горячий душ (принимали не вместе), халаты, теплые одеяла, очередные бутылочки из мини-бара… И наконец Мария Первая пришла в себя – муть из глаз ушла, щеки зарумянились. Взглянула на мужчину даже с некоторой опаской и потребовала:

– Андрюша! Ну, рассказывай же! Всё!

Валя тоже обратилась в слух. А мужчина, явно смущенный их вниманием, пробормотал:

– Лютик, может быть, мы с тобой наедине поговорим?

Валентина умоляюще взглянула на певицу, та перехватила ее взгляд, легонько кивнула. И произнесла:

– Конечно, поговорим! Но сейчас расскажи нам обеим. Пожалуйста! Валя – мой пресс-секретарь и все равно в курсе всей моей жизни. Что с тобой случилось тогда, пятнадцать лет назад? Илья уверял меня: ты забрал огромную сумму денег. Его денег.

Лицо Андрея исказила гримаса гнева. Снова дрогнуло веко, губы затряслись. А в глазах полыхнул такой градус ненависти, что Мария Первая отшатнулась. Пробормотала:

– Что с тобой?

Мужчина с трудом взял себя в руки. Рефлекторно прикрыл ладонью дергающийся глаз. Хрипло выговорил:

– Не… не обращай внимания, Лютик. Нервы ни к черту. И вспоминать тяжело.

Лицо певицы омрачилось. Она еле вымолвила:

– Я тот день до смерти не забуду…

– А тебе что сказали?

– Что ты просто уехал, растворился, исчез. И письмо еще от тебя пришло по электронке: «Прости меня, Лютик». Хотя я подозревала, конечно, неладное…

– Много раз я вспоминал свой последний день в России… – вздохнул мужчина. – Ярко, в красках. Такси, на котором ехал. Суету в аэропорту, таможню, пограничный контроль… Я, как ты знаешь, вез большую сумму. Но все законно: пятьдесят тысяч наличными, по банковской справке, остальное – на карточках. Нас половина самолета была, коммерсантов. И на таможне уже привыкли, знали: безумцев с чемоданами долларов нынче не встретишь. Кому охота рисковать? Иногда, конечно, блюстители порядка перестраховывались, просили предъявить вещи: вдруг кто-нибудь антиквариат осмелится провезти? Интересовались, нет ли икон старинных. Хотя кому они нужны, в Шардже-то? Вот и меня в тот раз попросили сумку открыть. Таможенник знакомый, мы с ним давно уже здоровались, я его Гришей называл, а он меня Андрюхой. Еще пошутил я: ищи, ищи, килограмм, мол, золота везу. А тот: зачем тебе в Тулу со своим самоваром-то? Но в сумке все равно покопался – положено. Что ж, положено так положено. Я значения не придал. А когда сели в Шардже…

Андрей вдруг побледнел, надсадно закашлялся.

– Воды? – кинулась к нему Валя.

Тот отрицательно помотал головой.

А когда справился с приступом, объяснил виновато:

– Совсем развалиной стал. Астму нажил…

– Может, лекарство нужно? – обеспокоенно спросила Мария Первая.

Тон заботливый. Но от возлюбленного инстинктивно отодвинулась. Валя поняла, почему: певица всегда сторонилась больных. Боялась, а может, брезговала. Помнится, от концерта в доме инвалидов отказалась категорически, сколько ни уговаривали.

– Не смертельно, переживу, – покачал головой мужчина. И продолжил: – Что дальше было… Когда пограничный контроль в Шардже проходили, я заметил странную активность в аэропорту. Полицейские, собаки… Ну, думаю: теракт у них. Но едва границу переступил, вся свора – ко мне. Ничего не объясняют, скрутили. И сразу – за мою сумку. Понятые уже наготове, открывают – и демонстрируют: порошок. Белый. Через переводчика ко мне: «Ваш?» Я, естественно, ничего не понимаю. «Нет», – говорю. Но никто и не слушает. А полицейский эксперт объявляет: в пакетике – героин. Восемьдесят граммов. Даже для России особо крупный размер, а в Эмиратах за любые наркотики, кто употребляет или перевозит, без разницы – смертная казнь.

– Боже мой… – схватилась за голову Мария Первая.

– Вот так, Лютик, со мной твой муж расправился, – сухо произнес Андрей.

– То есть героин вам подбросили… – поняла Валентина.

– Сначала я думал, что сам Илья это сделал, – опустил голову Андрей. – Но когда, как он мог? В гостях у нас не бывал, в аэропорт меня не провожал. А сумку, Лютик, ты мне собирала…

Он виновато взглянул на певицу.

– Ты и на меня думал? – ахнула та.

– Думал, – печально признался ее возлюбленный. – Хотя и не понимал, зачем тебе.

Певица закрыла лицо руками. А мужчина тихо добавил: