У Судьбы на поводке

Сегодня мы с Юлькой запланировали тихий спокойный вечер, в последнее время мы нечасто можем это себе позволить. На удивление быстро добираемся до дома, несмотря на пробки.

Я так и не нашел подходящего случая поговорить с Юлей о том, что где-то далеко у меня растет сын. И мы так и не съездили в отпуск – авиаперелеты врач не рекомендовал, а поездку в санаторий мы решили отложить до теплых дней. На работе каждодневный аврал, поэтому мы оба особенно ценим такие редкие домашние вечера.

Сегодня Юля особенно напряжена, больше обычного. Если женщина уперлась взглядом в стену позади тебя и у нее в руках дрожит кружка с чаем, значит, происходит что-то не то.

– Юля, что случилось? С ребенком что-то? – я стараюсь не поддаваться панике – хоть кто-то из нас двоих должен быть в здравом уме. В голове проносится тысяча мыслей, порожденных чтением интернет-форумов, на которых будущие мамаши стращали друг друга различными недугами и их симптомами.

Юлька неуверенно произносит:

– С ребенком, слава Богу, все в порядке. Но с нами – нет. Нам надо поговорить.

Я испытываю облегчение от того, что этот разговор состоится сейчас. Я откладывал этот момент, так как беспокоился о самочувствии жены, но раз она уже обо всем знает, значит, с меня снимается эта ответственность, и я могу ей рассказать о сыне.

– Юля, я собирался тебе сказать, но переживал о том, как ты это воспримешь…

В Юлькином голосе слышу недоумение:

– Сказать о чем?

– О сыне.

Пораженный взгляд, а затем:

– У тебя есть сын?

Мы с Юлей смотрим друг на друга как два барана, увидевших новые ворота. Я отмираю первым.

– А ты о чем хотела поговорить?

– О нас. Так у тебя есть сын? А почему я о нем ничего не знаю?

В голосе жены слышу обиду, впрочем, я бы на ее месте тоже обиделся.

Я провожу рукой по волосам несколько раз – эта привычка у меня осталась с детства. Когда я волнуюсь, начинаю ерошить свои волосы.

– Я сам лишь несколько месяцев назад узнал. Ему пять лет, вернее, уже шесть, его зовут Даниилом, он живет со своей матерью в моем родном городе.

– Так вот зачем ты туда все время мотался! – восклицает жена.

– В том числе и за этим, – соглашаюсь я.

– Как ты узнал о нем? Он точно твой?

– Узнал случайно. Точно. Если бы ты его видела, то не спрашивала бы, – сердито отвечаю.

– Ладно, ладно. Не сердись. Надо же, как оно бывает…

Юлька замолкает, потом вдруг хватает бумажную салфетку со стола и начинает ее нервно теребить. Я наблюдаю за тем, как обрывки салфетки падают на кухонный стол.

– После твоих откровений мне будет легче решиться на свои.

Я жду продолжения, но жена молчит. Вижу, что она пытается собраться с мыслями, от салфетки уже почти ничего не осталось. Наконец она нарушает тишину:

– Ребенок, которого я жду, возможно, не твой.

Меня как будто обухом по голове ударили. И в этой самой ударенной голове царит полный хаос. Скорее всего, я должен чувствовать злость или еще что-то в этом роде, но я ничего не ощущаю, кроме недоумения и досады. Досады от того, что женщина, ради которой я каждый раз, скрепя сердце, оставляю в далеком городе любимую и сына, оказывается, изменила мне. В то же время где-то в глубине души зарождается надежда – если ребенок не мой, значит, мне не придется выбирать между двумя своими детьми.

Я задаю вполне закономерный вопрос:

– Тогда чей?

Тут Юльку прорывает, словно плотину. Она начинает рыдать навзрыд, сквозь ее истерику до меня доносятся фразы:

– Дим, прости, я не хотела. Так получилось, мы встретились и переспали один раз. Помнишь, ты в командировке две недели был, а я с одноклассниками встречалась в октябре, на День учителя? Я в него еще в школе влюблена была, а он, оказывается, меня любил… И сейчас люби-и-ит…

Юлькина речь окончательно переходит в плач.

Да что же ты будешь делать! Терпеть не могу, когда кто-то плачет в моем присутствии. Но судя по всему, этот всемирный потоп так сразу не остановить. Я медленно пытаюсь переварить ошеломительные новости. Жена всегда казалась мне образцом сдержанности, рассудительности и хладнокровия. А тут поди ж ты какие страсти кипят, причем еще со школьной скамьи. Наверное, если бы я был влюблен в Юлю, то был бы сейчас в ярости – достаточно вспомнить мои эмоции в то время, когда я думал, что Катя мне изменяет. Но я чувствую лишь досаду – весьма неприятно ощущать себя рогоносцем, тем более что с женой мы всегда были достаточно откровенны и я не ожидал от неё чего-то подобного.

– Одноклассник, значит. Это он тебе тогда писал?

– Дд-да! – заикаясь, подтверждает она.

– И что дальше? Что делать будем?

– Прости меня, пожалуйста! Я не хотела-а-а-а.

Дальше следует очередная серия нескончаемых рыданий. Я достаю из шкафа валерьянку, капаю в воду и даю выпить Юльке. Надеюсь, валерьянка беременным не может повредить? Понемногу жена успокаивается.

– Ну что, Юлия Валерьевна, успокоилась? Дальше-то что? Что делать будем? Почему ты вообще мне об этом рассказала?

– Костик настоял. Он почему-то уверен, что ребенок его.

– Костик, значит.

Юлька отводит глаза.

– Да. Он требует развода. Сказал, что если я с тобой не разведусь, то он сам тебе все расскажет.

Я присвистываю.